Дневник мамы первоклассника

Трауб Маша

Васе мы тоже не сказали, что у него вши. Сказали — раздражение. Потому что Вася бы всем тут же об этом рассказал. И рассказывал бы еще полгода знакомым и незнакомым. В подробностях.

Кстати, в аптеке, куда я побежала за шампунем, мне полегчало. Около кассы стоял роскошный южный мужчина в дорогом костюме и пытался объяснить, что ему надо.

— Мазь для ушей? — не понимала провизор.

Мужчина сердился и краснел.

— Малэнкие такие, по голове бэгают, чесаться хочэтся, сын в школу пошел, — горячился мужчина и на себе показывал, как

хочется чесаться.

— Шампунь от вшей, — перевела я провизору.

Мужчина взглянул на меня с благодарностью.

— И мне то же самое, — сказала я провизорше. Она чуть в обморок не грохнулась.

11 сентября Психология и жизнь

— Задержитесь, пожалуйста, на минуточку, — сказала мне учительница, когда вывела детей после уроков. На всякий случай я повертела головой — а вдруг не мне? Мне.

Пока давали домашнее задание, я прокручивала в голове варианты беседы. Вася подрался, устроил истерику, не ответил на вопрос. Или все-таки вши?

— Давайте отойдем, — взяла меня под локоть Светлана Александровна.

— Мне нужно… — начала лепетать я. Можно было сказать, что у меня работа, дела, суп на плите, живот болит, голова, к врачу надо…

— Вася неправильно держит ручку, — шепотом сказала учительница. — Обратите внимание. Поправляйте его дома. Знаете, куда должен смотреть кончик ручки?

— Куда? — испугалась я, все еще не веря, что речь идет не о чем-то ужасном, а о ручке.

— В плечо. — Светлана Александровна показала на мое плечо. — И пальцы должны быть, как клювик. Понимаете?

— Нет, — честно ответила я.

— Клювик. — Светлана Александровна сложила пальцы на воображаемой ручке и пошевелила указательным пальцем, изображая клювик. — А Вася держит тремя пальцами. Вот так, — учительница показала как, — это не клювик.

— Хорошо. Буду поправлять. Спасибо. А вообще он как?

— Ничего не могу сказать. Не лучше, не хуже других.

В тетрадке для прописей было написано «Старайся!» с восклицательным знаком. А обещали писать только «молодец» и «хорошо». Было обидно. Мы старались. Нужно было написать «заборчик» по образцу. «Заборчик» вышел кривенький — я как раз Васе ручку в плечо направляла, вот у него он и уехал. Зато ниже мы исправились. Написали эти палочки еще раз. Красиво. Вася не хотел еще раз писать, а я ему сказала, что учительница увидит и обрадуется, что он исправился. Она то ли не обратила внимания, то ли не обрадовалась.

— Что делали в школе? — спрашиваю я его каждый день.

— Ничего, — отвечает сын.

— Совсем ничего?

— Надоело раскрашивать. Все время раскрашиваем.

Открыла портфель. Ну ничего не меняется. Все — тетради, пенал, мешок со сменкой — в яблоке. Давали на завтрак. Вася откусил и бросил огрызок в портфель. Судя по яблоку, на портфеле он сидел, лежал и, наверное, стоял. Оттирала тетради. Просила больше не класть огрызки в вещи.

На

следующий день та же картина. Только тетради не в яблоке, а в сливе. Мыла портфель.

— Вася, я же тебя просила…

— Ты про яблоко просила, а это слива, — сказал сын.

Хорошо, что им не нужно класть с собой бутерброды. Мне мама давала в школу. С сервелатом. Запах держится еще неделю. Пятно на тетрадке остается на год. Самое интересное, что я эту колбасу ненавидела и ни разу за все время бутерброд не съела. Но кому я скармливала колбасу — не помню. Светлана Александровна сказала, что еду давать, конечно, можно, но лучше не надо. Они друг у друга откусывают.

Васю из школы я не встречала. Пошла няня.

— Ну как? — спросила я ее.

— Все нормально, — ответила няня.

— Нас не ругали?

— Нет, других мам ругали. За то, что карандаши не поточены и тетради они забыли.

— Мамы забыли?

— Нет, дети.

— Понятно.

— А еще сказали, что с детьми будет беседовать психолог и каждую маму вызовут и дадут рекомендации по воспитанию. Попозже. Когда составят на каждого ребенка план.

Я думаю, может, не ходить больше в школу? А няня пусть скажет психологу, что у меня температура. Или я на работе. Ведь могу же я быть на работе с температурой? Могу.

— Вась, а что у вас психолог спрашивал? — спросила я сына.

— Не помню.

— Совсем не помнишь?

— Ну, так.

— А ты ей что говорил?

— Ничего. Молчал.

— Почему?

— Потому что вопросы были неинтересные.

— Надеюсь, ты психологу этого не сказал?

— Она что, сама не понимает?

Могу себе представить, что она подумала. Аутизм, к психологу не ходи.

14 сентября Сдаем деньги и пишем на партах

Васю забирала няня, поэтому я временно выпала из школьной жизни. Но позвонила родительница и сказала, что опять нужно сдать деньги. На уборщицу и на ремонт.

— А мы уже сдавали. Пять тысяч, — сказала я.

— Еще по пять надо. Будем еще рекреацию ремонтировать, — сказала родительница.

Я, конечно, обзвонила всех — мужа, маму.

— В классе двадцать пять человек. Даже если двадцать сдали по пять тысяч, то уже получается сто. Куда еще? — возмущалась я.

— Ты что, не будешь сдавать? — спросила мама.

— Не знаю. Но ведь нужно спросить, куда дели деньги?

— Лучше не связывайся. Там найдется кто-нибудь, кто спросит. А Васе еще в этом классе учиться.

Пошла сдавать деньги. Активистка родительского комитета стояла и разговаривала с мужчиной в костюме.

— Так сколько нужно сдать, я так и не понял? — спрашивал мужчина.

— По пять плюс семьсот на уборщицу и еще пять, — отвечала она.

— Так пять или десять?

— Пять или десять. Просто некоторые родители сдали по десять. А одна электрика стоила сорок. Кто может, тот сдает.