Дневник (не)любимои? женщины
Шрифт:
– Да…
– И что? Что там написано?
Это, наверно, желание каждого – влезть в голову к интересующему его человеку. Узнать, о чем он думает.
– Много чего. – уклончиво отвечаю я.
– А… про меня писала? – с надеждой спрашивает друг.
– Ни одной строчки – не краснея, вру я.
Не, а что Катя там про него писала? Только то, как он доставал её? Никаких чувств моя жена к нему не испытывала, поэтому…
Вижу, как по лицу Стаса проносится волна огорчения. Но он тут же берет себя
– Ну, так что там про Алексея?
– Да ничего особенного. Просто написала, как она встретила его в поликлинике. А я почему-то подумал, что видел на парковке с ней именно Алексея.
Не знаю почему, но мне все еще казалось, что та мужская спина на снимке все-таки принадлежала Марининому брату.
– Ты уверен?
– Да в том-то и дело, что нет!
Если бы я был точно уверен, сейчас у меня бы с Алексеем был совсем другой разговор.
– Что еще она писала? – тихим голосом спрашивает друг.
– Не знаю, я еще не дочитал… Только…
Звук входящего вызова прерывает наш разговор.
Марина.
Я несколько секунд решаю, брать или не брать.
В конце-то концов, не прятаться мне от нее?
– Алло – грубо говорю в трубку.
– Любимый – плачет она – Что ты наделал? Зачем ты так с Лешей?
– Мне сейчас некогда. Я приеду, и мы позже с тобой поговорим!
– Нет, ты скажи мне… – плач становится громче – Ты что, решил меня бросить?
– Я говорю, приеду, поговорим – я нажимаю на кнопку отключения.
"Ты что, решил меня бросить?"
"Ты что, решил меня бросить?"
Ее вопрос набатом стучит у меня в голове.
И сейчас такой логичный, такой правильный ответ с легкостью формируется у меня в голове.
Видимо, Марина не та женщина, которая нужна мне!
Не любимая женщина?
Я подвез Стаса до дома, и мы немного поговорили о сегодняшних планах, касающихся поисков Кати.
После я решил ехать прямиком на работу. Благо, и душ и сменная одежда там имелись.
Но когда я подходил к своему кабинету, моя новая секретарша Вика выскочила навстречу.
Девушка выглядела испуганной. Она то и дело терла руки, как будто кто-то заморозил их.
Я знал только одного человека, который мог ТАК действовать на людей.
– Дми…. – нервно начинает секретарша.
– Здесь моя мать? – прерываю я её.
– Да – делает она удивленные глаза.
– Давно? – я быстро направляюсь в свой кабинет.
– Нет, но….
– Приготовь стакан воды и чашку кофе. Принесешь, когда я скажу – говорю я, открывая широкую дверь.
И тут же закрываю её за собой, чтобы услышать:
– Тот, кто хочет хорошо зарабатывать, так поздно на работу не приходит.
Я с усмешкой смотрю на часы. Ну да, время восьмой час.
Прохожу
– Всех денег не заработаешь – повторяю я слова какого-то умного человека.
– Пф – фыркает женщина – Слова неудачника.
Я смотрю на эту миниатюрную, моложавую женщину, которая выглядит как эталон успешной леди.
Ни одной складки на её темном костюме, ни одной пряди волос из её строгой прически, ни одного лишнего штриха на идеальном макияже.
– Ты что-то хотела? – я весь в мать – не люблю ходить вокруг да около.
– Хотела. – она скрещивает руки на груди.
Ууу, это у нее такой психологический прием – женщина пытается показать, что она зла, или расстроена, или разочарована.
Только на меня уже давно не действуют её эти уловки.
Моя мать, хотя я предпочитаю называть её родительницей, именно потому, что в моей жизни она выполнила лишь одну функцию – родила меня, очень очень специфическая женщина.
Вы верите, что на свете есть дети, которые, живя с родными родителями, никогда не ощущали тепло родных рук? Нет? Я – живое доказательство этому.
Не то, чтобы я жалуюсь. Я давно перерос все эти детские обиды и желания быть поближе к маме и папе.
Но, честно, из детства я ничего хорошего вспомнить не могу. По крайней мере, связанное лично с ней – этой вечно недовольной, вечно занятой женщиной.
Может быть, поэтому я так легко сошелся со Стасом. Фактически, имея все игрушки, которые только можно нафантазировать, посещая с постоянно меняющимися (благодаря папиным изменам и маминой ревности) няньками всевозможные курорты, я так же, как и друг, был никому не нужен.
Обо мне вспоминали только тогда, когда надо было похвалиться перед гостями достижениями своего единственного сыночка. К счастью для меня и к огорчению матери, хвалиться особо было нечем, и поэтому часто меня не дергали.
Но, тем не менее, незримым оком старались контролировать всю мою жизнь.
Время прошло, я вырос, а вот контроль никуда не делся. Вернее, попытки контроля…
Я смотрю на родительницу и жду.
– Ты понимаешь – родительница смотрит на меня так, как будто я разносчик опасного заболевания – что теперь, после смерти твоей жены…
– С чего ты взяла, что смерти? – грубо прерываю я её.
– А с того, что просто так от такой жизни не уходят. Только вперед ногами… По крайней мере, среди моих знакомых только так и говорят.
Я закатываю глаза к небу.
– Катя ЖИВА! – с напором говорю я.
– Это стопроцентная информация? – спрашивает женщина и тут же, видя мое замешательство, продолжает – Так вот, ты понимаешь, что сейчас только и разговоров о том, что это твоих рук дело. Полиция молчит. Мы молчим. Пресса сама делает догадки.