Дневник плохой девчонки
Шрифт:
После обеда, когда мы сидели на веранде и Силва рассказывала про своих парней, случилось кое-что странное. Появилась мама. На этот раз она выглядела по-человечески — причесалась, умылась и даже переоделась в чистенькую одежку. Мало того — принесла нам огромную миску крупной клубники со сливками! Не поленилась, сама насобирала! Я страшно удивилась: надо же, вдруг бросила работу ради того, чтобы пообщаться с тремя неинтересными подростками! Какого черта? Понимаю, что так обычно ведут себя миллионы мам во
Силва всплеснула руками и принялась расхваливать клубнику так, словно только что прибыла с Северного полюса и впервые в жизни ягодку увидела. (Ой-ой-ой, какое чудо!) А чтобы мало не показалось, стала неумеренно хвалить наш сад. Договорилась до того, что такого красивого чеснока она в жизни не видела, и даже полоть вызвалась, а то бедняжку совсем сорняки задушили. Я чуть не упала! А потом сказала ей, чтобы оставила чеснок в покое, я сама давно собираюсь его прополоть. И заметила, что мама сильно удивилась, но промолчала, только улыбнулась.
Короче, Силва — дура ненормальная и мерзкая интриганка! Не понимаю, как ее родители все это выдерживают!
Наконец этот цирк закончился, мама села в машину и поехала в город купить чего-нибудь вкусненького, а мы отправились купаться. Проходя мимо соседского сада, я глянула во двор — машины скрипача по-прежнему не было. Ну-ну, подумала я, пожалуй, оно и к лучшему, что сейчас его здесь нет…
Силва привезла сидр и сигареты. Вечером, когда мама ляжет спать, сможем тяпнуть. Хотя, честно говоря, пиво мне нравится больше.
24 июня
Черт! Совершенно некогда записывать! Короче: Гвидас так и не появился (это хорошо!), мама работает, но время от времени вылезает с нами поболтать (а вот это плохо, потому что тогда мы не можем курить, ну да ладно), Силва, по обыкновению своему, царит, а мы с Лаурой, как последние дуры, так и смотрим ей сами знаете куда! Хотя иногда нам бывает очень весело…
Вчера вечером, когда мы пили сидр, Силва попыталась завести разговор про красавчика-скрипача, но я притворилась, будто не понимаю, о ком она говорит. Я видела, как они с Лаурой переглянулись и обе, похоже, слегка обиделись. А я поняла, что была права: Лаура в самом деле все выболтала про маму и Гвидаса этой клизме. Подруга называется! Ненавижу ее за это!
Да, еще одно: когда мы уже основательно набрались, Силва как бы между прочим упомянула о том, что бутылка сидра и сигареты обошлись ей в тридцать литов. Если поделить на троих — с каждой по чирику! Лаура немедленно вытащила десятку, а я, понятно, сказала, что должок за мной. Как всегда, черт возьми! Главное, мне этот сидр вовсе и не нравится. Сплошная печалька, и больше ничего! Вообще, мои денежные дела трагичны. Сейчас я должна:
Силве — 50 литов +10 литов (за эту фигню… сидр и сигареты) = 60 литов (!!!), Кипрасу — 43 лита (набралось за долгое время), Валентинасу — 5 литов (за что — не помню), Лауре — около 30 литов (она все время платит за меня в кафешках).
Всего
Ужас! Сто тридцать восемь литов набралось! А я ведь еще из маминого кошелька вытащила десятку, когда срочно понадобилось вернуть Гинце деньги за диск, но это не в счет, можно не отдавать, потому что она все равно не заметила. Конечно, всякий раз, как я еду в город, мама дает мне пятерку на личные расходы, но разве это деньги?! Как же меня достало, что все время надо просить! Черт, надо срочно найти работу!
Ну все! Они уже топают сюда. Пойдем в лес собирать шишки и хворост, а вечером разожжем костерок и будем жарить колбаски. Пока! Не грусти, дорогой дневник, я люблю тебя!
25 июня
Первое, что мы увидели, как только встали и выползли наружу, — маму с Гвидасом!!! Черт! Когда он приехал? Как я могла такое проспать? Все из-за этого сидра! А самое страшное, что они целовались! Целовались под яблоней, будто Адам с Евой! О боги! Куда катится мир? Значит, они не поссорились, а если и были в ссоре, так помирились? Должно быть, моя покладистая мамочка его простила. Ненавижу!
Увидев нас, они, само собой, это неприличие прекратили. Гвидас изумленно поглядел на нас и оскалился, выставив напоказ все тридцать два здоровехоньких зуба. Мне показалось, он нашел, что нас тут многовато. А мама, по-моему, слегка смутилась оттого, что ее застукали в неподходящей для матери ситуации, но тоже улыбнулась и весело воскликнула:
— Доброе утро, красавицы! Лаура, Силва, познакомьтесь, это Гвидас.
Подруженьки мои усиленно закивали. Я видела, что от этой романтики под яблоней они тоже слегка прибалдели.
— Доброе утро… — взяв чуток высоковато, пропела Силва. — Мы так много о вас наслышаны!
У мамы брови полезли вверх, и она взглянула на меня удивленно:
— Неужели?
Само собой, я почувствовала себя дурой и сильно пожалела о том, что заварила всю эту кашу. И зачем я только рассказала Лауре про мамин роман! Надо было срочно исправлять положение, и я объяснила:
— Силва просто обожает скрипичную музыку…
Все засмеялись. Честно говоря, я так и не поняла почему.
— Котрина, — сказал Гвидас, — а я тебе подарок привез.
— П-подарок? — переспросила я. — Откуда? Вы что, куда-то ездили?
— Масенька, а я разве тебе не говорила? — мамуля захлопала ресничками. — Гвидас играл в Германии. Все газеты писали о его гастролях.
Честное слово, меня страшно разозлили эта «масенька» и эта нездорово счастливая улыбка на ее лице, и потому я, не удержавшись, выпалила:
— Ой, мамуль, я ведь давно уже макулатуры не читаю. Есть что почитать и кроме газет.
Мама склонилась Гвидасу на плечо и тихонько (но мы прекрасно расслышали) шепнула: