Дневник революции
Шрифт:
– Интересно, кто такой Нэм, – полежав несколько минут, я встал с дивана, и тут одно из кресел, стоявших ко мне спинкой, развернулось:
– Я не заметил, что ты уже проснулся – передо мной стоял парень лет тридцати, примерно моего роста. У него были пепельного цвета волосы, очень светлая кожа, а глаза имели сильно зауженную миндалевидную форму. Он, почему-то, произвел на меня не очень приятное впечатление.
– Не думал, что в этой комнате есть кто-то, кроме меня, – сказал я от неожиданности – Меня зовут Аск – парень рассмеялся:
– Я знаю о тебе практически всё. Мое имя Нэм, – представился он, – я работаю вместе с Сольвейг.
– Да, она написала, что ты расскажешь мне что-то.
– Конечно, только чуть позже. Сейчас я должен доделать наш маршрут. Можешь пока прогуляться по штабу, – сказал Нэм, сев в кресло, и вновь отвернулся. Я осмотрелся. Похоже, это была центральная комната штаба, потому что из нее шло четыре коридора с квадратными табличками «S», «V», «N» и «Y». Стена за диваном, на котором я спал, была полностью прозрачная. Я подошел к ней. На улице шел снег, близился закат.
– А где Сольвейг? – спросил я.
– Она вернется позже, – отозвался Нэм.
– Есть время навестить Бернхарда, – обрадовался я, – а еще не мешало бы поесть, – найдя дверь с надписью «V», я обернулся, и, увидев, что Нэм погружен в работу, решил не отвлекать его расспросами о еде. Я вышел в коридор. Он был в темных тонах, но довольно уютным. На стенах висели картины. Они были необычными, я останавливался около каждой, не смотря на то, что все они были выполнены в одном стиле, в черно-белых тонах. Я даже чуть было не прошел мимо комнаты Бернхарда. Постучав в дверь, я услышал его голос:
– Аск, это ты? Заходи! – я вошел в комнату и увидел Бернхарда, который сидел за столом и увлеченно над чем-то работал.
– Подожди, я освобожусь через несколько минут, – сказал он.
– Хорошо, – ответил я, недоумевая, и сел на кресло. Стол Бернхарда стоял около такой же прозрачной стены, как была в центральной комнате. Мы находились на втором этаже, открывался красивый вид на заходящее солнце.
Бернхард обернулся и подозвал меня к себе. Подойдя, я увидел на столе картину, все в тех же черно-белых тонах, как были в коридоре.
– Теперь ты меня удивляешь! – сказал я другу – это поразительно! – Бернхард, улыбаясь, встал из-за стола.
– Долго же ты спал, – сказал он – я уже не знал чем себя занять от скуки, – я улыбался, продолжая рассматривать причудливые узоры на картине.
– Я так голоден, – протянул Бернхард.
– Я бы тоже не отказался перекусить, – мы направились к выходу, прихватив с собой новую картину. На стене коридора было как раз одно свободное место, туда Бернхард ее и повесил.
– Теперь начнется новая история, а этот период окончен, – мы шли, задумавшись над его словами. Столовая была небольшой, но светлой, на столе стояли несколько тарелок, накрытых стеклянными крышками. Мы сели за стол. Когда я приподнял крышку-купол, то нашел там ароматную горячую еду. Мы с Бернхардом принялись трапезничать. Через несколько минут к нам присоединился Нэм. Бернхард рассказывал ему что-то, громко смеясь. Нэм улыбался, снимая показания с приборов, с которыми он, видимо, не расставался. А я сидел, задумавшись о своей планете и о своем выборе. Меня не терзали сомнения, не было ни тени печали, и я не скучал по тому, от чего улетел, хотя еще и не знал, что меня ждет здесь. В этот момент по громкоговорителю раздался голос Сольвейг:
– Всем собраться в центральной комнате, – меньше, чем через минуту мы уже были там.
– Итак, – начала Сольвейг – из-за сложностей в составлении безопасного маршрута вряд ли Нэм успел вам что-то рассказать, – я, наконец, смог увидеть ее. Вчера я был то ли ослеплен свечением, исходившим от Сольвейг, то ли от сильного снегопада и холода перестал что-либо видеть и понимать. Но теперь на корабле в свете приборов и периодически мигающих ламп я увидел ее лицо. Карие глаза смотрели внимательно, казалось, насквозь. Мне стало немного не по себе от такого взгляда. Она была высокого роста, стройная. Темные волосы были немного ниже плеч, нос – прямой и тонкий, аккуратные губы. Сольвейг производила странное впечатление. Казалось, она абсолютно расслаблена, движения ее рук были плавными, говорила она достаточно медленно, но при этом твердо стояла на обеих ногах, а голос ее был уверенным и громким, все слова звучали отчетливо. Но, в какой-то момент мы встретились глазами, и я увидел ее настоящую – взгляд теплый и мягкий, немного наивный и бесконечно добрый.
– Мы должны улететь с планеты Совуло, как можно быстрее, потому что «Единое Око» так просто не оставит тот инцидент, который произошел, когда ты, Аск, попал в зону видимости системы «Вакуум». Несколько их кораблей уже на западной части планеты. Патруль движется в нашу сторону, но медленно. Хорошо, что сегодня выпал снег, он скрыл наши следы, – вдруг мы услышали сигнал и мигающий индикатор на одном из приборов. Нэм подбежал к нему.
– Твой потерянный наушник активирован! Они запросто могут нас найти теперь! – Сольвейг подбежала к Нэму, я сидел, открыв рот, а Бернхард еле сдерживал смех.
– Как им удалось найти его в таких сугробах? – недоумевал я.
– Нэм, что мы можем сделать? Они наверняка уже вычислили наши координаты, – спросила Сольвейг. Нэм не сводил глаз с приборов:
– Единственное, что мы можем сейчас сделать – это поскорее убраться отсюда и спрятать штаб. Но все самое ценное придется взять с собой, не исключено, что они найдут его.
– Уничтожай всю информацию на своих стационарных приборах, мы вывезем блок «Y», там есть копия, – сказала Сольвейг. Мы с Бернхардом безмолвно наблюдали, но тут Сольвейг обратилась к нам:
– Заберите все приборы, которые найдете в блоке «N» и оружие тоже. После этого возьмите все необходимое в блоке «V» – вещи, еду и воду. А я очищу блок «S». Нэм, как только закончишь здесь, помоги мне в блоке «Y». Как ты думаешь, через сколько часов они будут у нас? – Нэм на мгновение задумался:
– Учитывая, что это корабли сектора «Асс», то уже часов через пять.
– Вы поняли? У нас мало времени. Через полчаса всем собраться на подземной стоянке! – она скрылась в коридоре блока «S». Я стоял, пытаясь осознать, что происходит, когда Бернхард резко потянул меня за собой. Мы бежали по коридору блока «V», я, не останавливаясь, спросил:
– Бернхард, а как же твои картины? Тебе не жаль оставлять их здесь? Ведь, если солдаты «ЕО» доберутся сюда, они все уничтожат! – Бернхард ответил, улыбаясь:
– Конечно, жаль, они часть меня. Первую я нарисовал, в мою первую ночь здесь. Они – отражение моей памяти. Но надо отпустить прошлое. Этот период действительно закончился, – я вспомнил наш разговор по пути в столовую и улыбнулся ему в ответ. Бернхард указал мне на дверь, сказав, что там лежат рюкзаки с теплой одеждой и лекарствами. А сам побежал в столовую, забрать еду и воду. Я открыл дверь и оказался в маленькой комнате, которая скорее напоминала кладовку. Включился свет, и я увидел девять рюкзаков. Когда я, взяв их, выходил из комнаты, то увидел Бернхарда, около арки в центральную комнату с каким-то большим сосудом в виде куба, который висел в воздухе, примерно в пяти дюймах над полом. Этот ящик был цвета темной стали. Когда я подошел, то увидел в нем коробки с едой и воду, еще там лежал какой-то небольшой прибор, туда же Бернхард сказал мне сложить рюкзаки. Зайдя в центральную комнату, мы обнаружили, что Нэма уже нет, стационарные приборы не работают, у некоторых из них разбиты мониторы. Я обратил внимание, что стало темно, и посмотрел в сторону стены, которая была прозрачной. Оказалось, что снаружи она полностью покрыта каким-то металлом.