Дневник самоубийцы
Шрифт:
Последнее, что помню: неумолимо приближающийся подлокотник. Потом боль, звездочки и скрежет металла сквозь пелену боли.
16:32
Белая палата. Мониторы. Шипение аппарата ИВЛ сбоку. Медленно заползающий в голову ужас. Это все? Конец? Я умираю? А как же мои 6 месяцев?
– Ты как?
Медленно поворачиваю голову и смотрю на очень несчастного мужика, с трудом уместившего на тоненькой хрупкой табуретке, натужно поскрипывавшей под его весом. Помада смазалась и в основном украшала щеку, парик был снят, обнажив лысину. Длинные ресницы со стразами
– Ты кто? – Прошептал я, пытаясь пошевелить хотябы руками. Организм таинственно молчал, не спеша огорчать мощными болевыми импульсами, тошнотой или внезапным метеоризмом.
– Зайка278. Ты мне свидание назначил, помнишь? Кстати, спасибо за венок… ты первый, кто подарил мне цветы. Прости… что так получилось. Ты, наверное, ожидал… немного другого.
– Сколько я уже тут? Лежу.
– Полчаса. Доктор тебя осмотрел и сказал, что ты отделался легким испугом. А вот водитель в реанимации. Врачи борются за его жизнь. Говорят, ручник пришлось спиливать. Он так и не разжал пальцы.
– Гм.
– Меня, кстати, Катя зовут. А тебя?
Лежу, молча глядя на засиженный мухами потолок и мечтая повернуть время вспять. Ведь как чувствовал, что не стоит ехать на кладбище. Чего поперся?
17:41
Меня выписали. Сказали, что шишка на голове – не смертельно, а сотрясения мозга нет в виду отсутствия последнего. Хорошо хот в той маршрутке я был единственным пассажиром. Хотя, полицейские все равно попросили оставить телефон, адрес, паспорт и чистосердечное.
Вступился Катя, заявив, что лично все видел: меня похитили и попытались увезти насильно и по пьяни. Люди в форме внимательно слушали. Катя, возвышавшаяся на голову над каждым из них – подавляла мощью и напором. Ей поверили, меня отпустили. Я даже сказал что-то вроде "спасибо". Мне тепло улыбнулись в ответ.
17:51
У Кати есть грузовик… маленький такой грузовичок. Меня предложили подвести до дома. Не нашелся как отказать.
18:57
Мне сказали, что я симпатичный и вошли в мою квартиру. У меня истерика, которую я пытаюсь скрыть за чуть подрагивающей губой. Кот, сидевший посреди коридора, с ужасом обозрел гору мышц, плавно вплывшую в дом. Не рискнув что-то мявкнуть, тихо уполз под диван. Но Катя, пробасив "какая прелесть", подняла диван одной рукой и вытащила его второй. Кот впечатлился настолько, что не справился с мочевым пузырем. Что, впрочем, Катю ничуть не расстроило и, почесав животное за ушком, она ушла замывать платье, вернув мне кошака.
Никогда еще Мурз не был мне так рад.
20:43
Квартира сияет. Полы отражают потолок. На кухне что-то варится и скворчит на сковородке. Сижу в чистом свитере и новых штанах. Гм… а я думал: если дать денег – меня бросят. Но нет, мне купили в ближайшем супермаркете комплект трусов, кофту, ботинки, зонт и штаны. И пару рубах: розовую и синюю. Даже и не знаю. Это как-то трогательно, что ли. Особенно если учесть, что вместе со шмотками Катя принесла три пакета с едой и чистящими средствами, пару дешевых ковров и новые занавески. Мне страшно вставать с дивана. Я не узнаю свой дом.
Кот апробирует новый мягкий стул на колесиках, наподобие офисного. Стул ему нравится, частично на нем уже есть следы острых когтей. Чувствую, что каждый, кто будет на нем в дальнейшем сидеть – получит страшную мстю в тапки.
Стул, небольшой стеклянный столик и большой матрац с тремя комплектами постельного белья Катя возила с собой в грузовике. Там же, думаю, и жила.
21:55
На стол поставили кастрюлю с супом, сковороду с жареной картошкой, сельдь под шубой, чайник, чашки, тарелку и пакет томатного сока. Нос не верит сам себе и пытается понять в чем подвох. Глаза заняты тем же, пока руки осторожно тянутся к тарелке. Я так роскошно не ел уже… давно. Смотрю на Катю.
– А ты?
– Я не голодная. – С широкой улыбкой, пробирающей до дрожи.
– Я настаиваю. – Не очень представляя, как буду поглощать еду на глазах у голодного грузчика.
Катя не стала больше ломаться и сходила за тарелкой, ложкой и табуреткой.
Я включил телевизор и бережно разлил чай. Что ж! Приступим. И очень надеюсь, что это действительно съедобно.
22:43
– Расскажи о себе. – Лежа на диване и медленно переваривая полкило картошки под шубой.
Катя сидела на ковре и возилась с пультом от телевизора, перенастраивая яркость, контрастность и прочее. Уже нашла двадцать дополнительных каналов. Да и яркость больше не травмирует зрение.
– Да нечего особо рассказывать. Родился в Америке. Но маме разонравился папа, и она, забрав меня, вернулась на родину. Жили небогато. А мой акцент бесил и без того не шибко приветливую детвору. Так что с 5 лет я стал драться, с 7 пошел в школу карате. В 12 перешел на кикбоксинг и так там и остался. Одновременно закончил школу и пошел учиться на программиста. Когда мне исполнилось 19, мама нашла нового мужа в Австралии и, написав трогательную записку помадой – улетела жить на континент. В записке она сказала, что верит в меня и если что – вернется. Только вот новый адрес не оставила.
– Нда. Грустно.
– Да нет. Нормально. Жаль только что пришлось бросить универ, так как стипендии на житье не хватало. Год-два я еще крутился. Стал выступать на ринге за деньги, неплохо зарабатывал. По ночам разгружал вагоны. Купил грузовичок… а потом пара травм, вылет с арены и много счетов за лечение. Если бы не грузовичок – точно б коньки отбросил.
– А сейчас тебе сколько?
– Знаешь, у дамы как-то не принято спрашивать о возрасте.
– Хм… а когда операцию сделал? И на что?
– Когда травму получила. Говорю же: деньги тогда были, да и все равно пришлось выйти на больничный. Я решила убить одним махом двух зайцев и исполнила детскую мечту.
– Мгм.
– Я тебе не нравлюсь, вижу. Но главное в женщине – не внешность, а внутренне содержание. Я многое видела и многое знаю. И совершенно точно знаю, что женщины во мне больше, чем мужчины.
– Ну… я в чужую психику не лезу и всегда благодарен, если мне отвечают тем же. А готовишь ты классно.
– Спасибо.