Дневник Верховского
Шрифт:
Из глубин веков в современный «цивилизованный» мир дошли слова пророка: «…Четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее»{202} …
Американские журналисты Д. Уайз и Т. Росс в 1959 году написали книгу, основанную на обширном фактическом материале. В своей книге они не упоминали о масонах, но смогли ясно доказать, что существуют два правительства. Одно из них видимое, другое — невидимое. Первое — это правительство, о котором дети узнают из учебников, а взрослые из газет. Второе — сложный скрытый механизм, проводящий свою, независимую политику по всему миру{203}.
Историк Б.А. Старков подвел итоги деятельности
На такой точке зрения ученого и подведем черту под этой версией.
Глава IV.
РОДОВОЕ ПРОКЛЯТИЕ. ЧЕМУ БЫТЬ, ТОГО НЕ МИНОВАТЬ
Тогда я увидел дела Божий и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого, а если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.
Эрцгерцог, по воспоминаниям современников, был всегда мрачен и мистически настроен. Он знал, что масонские организации приговорили его, как главу воинствующей католической партии, к смерти и якобы даже читал этот свой смертный приговор. Эрцгерцогу не суждено было царствовать, он предвидел, что умрет на ступенях трона: «Я никогда не буду императором, — восклицал он в кругу своих приближенных. — Что-то плохое случится со мной, когда император (т.е. престарелый Франц Иосиф) будет на смертном одре». Видимо, поэтому эрцгерцог заблаговременно застраховал в одном из голландских страховых обществ свою жизнь на колоссальную сумму, что выяснилось уже после убийства{205}.
О страшном предчувствии, отмечает историк Ярослав Шимов, вспоминала впоследствии Зита, супруга другого эрцгерцога, Карла (после смерти в 1916 году Франца Иосифа Карл стал его преемником). Зита отчетливо запомнила, что Франц Фердинанд сказал тогда: «Не надо ничего говорить! Я совершенно четко это знаю. Через несколько месяцев я буду убит»{206}.
Перед поездкой на маневры эрцгерцог с супругой посетили германского кайзера Вильгельма II. По дороге к месту назначения в поезде Вена—Триест он не раз возвращался к своим мрачным предчувствиям и в каждой мелочи видел роковую примету. Мистический настрой не покидал эрцгерцога. Так, когда в салон-вагоне погасло электричество и пришлось прибегнуть к свечам, эрцгерцог сказал: — «Точно в гробу»… Летняя жара в вагоне вызвала другие эмоции: «Здесь жжет, а там внизу (на ж.д. полотне) нас забросают бомбами…»
Предчувствия его не обманули.
13 (26) июня эрцгерцог отбыл на маневры, и в 17 часов он прибыл в Илидце, в полусотне километров юго-западнее Сараева, где высокий гость и его свита провели ночь в отеле «Босния». Затем неофициально, причем в открытой коляске, посетил в Сараеве магазины, осмотрел фабрику ковров…
14 (27) июня снова были маневры, в полдень был дан отбой, и маневры закончились; в 16 часов эрцгерцог вернулся в Илиджу.
Некоторые авторы придавали пребыванию эрцгерцога в Боснии немало лирических нот. Писали, что Франц Фердинанд был в восторге от войск, от приема, от настроения славян и послал императору соответствующую телеграмму. Наверное, ему показалось, что население Боснии его очень любит и поэтому наследник престола, якобы, сказал: «Я начинаю любить Боснию». Его супруга герцогиня Гогенберг высказалась еще ласковее: «Как мил этот народ!» Такие слова вполне могли иметь место. Во всяком случае, они не противоречат сведениям из дневника Верховского (С. дн. 11.II).
Супругой эрцгерцога была графиня София-Мария-Йозефина-Альбина Хотек фон Хотков унд Вогнин. Брак был морганатический. В 1907 году ей был пожалован титул светлейшей герцогини Гогенберг и право титулования: «высочество». При этом Франц Фердинанд был вынужден торжественно отречься в венском парламенте от прав своих будущих детей на австро-венгерский престол [11] .
К вечеру закончилась вся чисто военная сторона поездки Франца Фердинанда. Оставался только парадный въезд в Сараево, назначенный на утро следующего дня. Наследник престола послал императору Францу Иосифу верноподданническую телеграмму: «Завтра я посещаю Сараево и уезжаю».
11
В 1911 г. в состав Австро-Венгрии входили славяне, составлявшие 40,5% от всего населения: чехи, поляки, украинцы, сербы, хорваты, словенцы, словаки и др., всего 5 млн. 855 тыс. чел. — Ю. С.
На следующий день в воскресенье (15) 28 июня 1914 года, в священный для сербов день «Видовдан», когда в 1389 году после битвы с турками сербами была потеряна независимость, состоялся въезд Франца Фердинанда в Сараево, который, очевидно, должен был недвусмысленно напомнить сербам, что за турецкой оккупацией может последовать и австрийская, в случае если сербские военные, находящиеся в состоянии эйфории от военных успехов в войне с турками и болгарами, попробуют спровоцировать беспорядки в Боснии.
Эрцгерцог и его жена встали рано, побывали на утренней мессе, прочли газеты… По легенде, супруга разбудила эрцгерцога словами: «Вставайте, Франц Фердинанд, пора ехать в Сараево»… В начале десятого часа за гостями приехал военный губернатор Боснии генерал Оскар Потиорек. Он тоже был в восторге от удачи путешествия наследника престола. Все понимали, что 84-летнему императору Францу Иосифу, только что оправившемуся от воспаления легких, жить осталось недолго. У ворот гостиницы остановились четыре великолепных автомобиля. В первом заняли места начальник полиции Сараева и сараевский бургомистр Феким-Эффенди; во втором ехали Франц Фердинанд, жена его и губернатор Боснии генерал Потиорек; рядом с шофером сел сопровождавший наследника престола Ураф Гаррах; в третьем и четвертом автомобилях находились разные должностные лица.
В 10 часов 10 минут кортеж из четырех машин начал движение в сторону Сараева…
В Сараеве через речку Милячку был перекинут старый однопролетный Козий мост. Есть на реке и еще четыре мостика. По длинной набережной Милячки эрцгерцог должен был проехать из Илидца в сараевскую ратушу, где был приготовлен торжественный прием.
Литературный герой бравый солдат Швейк, беседуя со своей служанкой, вполне резонно (для идиота, роль которого ему явно давалась) рассуждал об организации покушения: «Если бы вы, например, пожелали убить эрцгерцога или государя императора, то вы бы обязательно с кем-нибудь посоветовались. Ум хорошо — два лучше. Один присоветует одно, другой — другое, “и путь открыт к успехам”, как поется в нашем гимне. Главное — разнюхать, когда такой барин проедет мимо»{207}.
В то историческое утро младобоснийцы-террористы встретились в кондитерской, видимо, чтобы ощутить чувство локтя и не находиться в одиночестве. В точности неизвестно, когда, где и от кого именно, шестью террористами были получены бомбы и браунинги. Покушение планировалось осуществить по сценарию убийства государя императора Александра II, осуществленного народовольцами ровно 33 года назад: террористы расположились вдоль пути следования эрцгерцога во дворец. Из кондитерской они вышли на свои заранее обговоренные позиции, к мостам. Принцип стоял по счету пятым, у Латинского моста. Уже потом, в крепости, он говорил крепостному доктору: «Я не хотел быть героем. Я просто хотел умереть за идею». Несмотря на то, что у каждого из террористов за пазухой была спрятана бомба немалых размеров, да и сам внешний вид их мог внушить подозрение, полиция проявила поразительную беспечность…