Дневник Верховского
Шрифт:
После Первой мировой войны и создания объединенного королевства сербов, хорватов и словенцев масонство не только окончательно внедрилось в Сербию, но и в значительной степени упрочило свое положение. В 1923 году, выступая на конвенте Великой ложи Франции, сербский масон Тумич с гордостью заявил: «Вы можете считать Великую ложу Югославии приемной дочерью Великой ложи Франции»{186}.
22 июня (5 июля) 1914 года газета «Русский инвалид» сообщала интересную подробность: «Когда один из участников покушения на эрцгерцога Гаврилович (правильно Чабринович. — Ю.С.) весной 1914 года прибыл в Белград, то местная полиция решила выслать его за пределы Сербии. Тогда Гаврилович
В суде над убийцами наследника австро-венгерского престола, проходившем в Сараеве, выявилось, что масоны дали для этого оружие и согласовали дату покушения{188}. Отметим, что во время судебного заседания 13 октября 1914 года один из участников покушения на эрцгерцога Чабринович (тот самый, «благонадежный») после перекрестного допроса признался, что он является франкмасоном так же, как и майор Тонкосич и Циганович. Но заданий от масонов он не получал, а действовал сам. Принцип отрицал, что он масон, а о Чабриновиче отвечал уклончиво. Он также отрицал получение каких-либо поручений от официальных сербских кругов.
Днем раньше тот же Чабринович сделал заявление, вызвавшее у судей шок, заставивший суд прекратить допросы и прервать заседание. Он заявил, что в начале апреля 1914 года (в это время у заговорщиков уже была мысль убийства) он был представлен наследнику Александру Карагеоргиевичу. Судьи оцепенели, поскольку такая аудиенция была неслыханным делом. На вопрос, о чем шла беседа с наследником, Чабринович ответил, что «тайну этого разговора он унесет с собой в могилу»{189}.
Югославский историк академик В. Дедиер также обратил внимание на масонский фактор в своей книге «Сараево, 1914» (в главе «Охранка, большевики, масоны и сараевское покушение», с. 753—780). Однако, как отмечал академик Ю.А. Писарев, «историк свалил в одну кучу всех этих «заговорщиков», приведя разные версии, но не высказав своей точки зрения о достоверности какой-либо из них»{190}.
Характерной приметой в деле о Сараевском убийстве было явное переплетение реальности и мистики, столь любимой масонами. Нашлось место и «числу зверя 666»… Примечательно, что покушение на Франца Фердинанда было шестым по счету за последние 4 года; террористов было подготовлено шесть, им было выдано шесть бомб. Австро-венгерский ультиматум был вручен сербской стороне в шесть часов вечера. Люди, высоко поднявшиеся в богоборческой масонской иерархии, всегда увлекались оккультной, астрологической магией каббалы, которая учит, что есть времена, сроки и числа, а также сакральные места на географической карте. Такими местами, как очевидно, были «назначены» Россия и Балканы. Именно сюда были направлены смертоносные жала всемирной антиправославной секты.
На Англию еще в XIX веке показывали пальцем как на источник нестабильности в Европе, что нашло свое отражение в гоголевских «Записках сумасшедшего»: «Англичанин большой политик. Он везде юлит. Это уже известно всему свету, что когда Англия нюхает табак, то Франция чихает»{191}.
Примечательно, что в мемуарах лорда Эдуарда Грея, знатока тайной дипломатии Англии, имеется такая его фраза, ставшая крылатой и повсеместно цитируемой: «Миру, вероятно, никогда не будет рассказана вся подноготная убийства эрцгерцога Франца Фердинанда. Возможно, в мире нет, и далее не было человека, знающего все, что требовалось об этом знать». Действительно, как известно, англичане не выдают своих государственных тайн, и особенно тайн, касающихся деятельности разведки МИ-6…
Первый Международный конгресс масонов состоялся в Белграде с 12 по 16 сентября 1926 года. Белград был избран местом созыва такого конгресса потому, что из Белграда началась Мировая война, которая воплотила в жизнь многие чаяния масонства, главным из которых было «очищение народов». Членам конгресса был дан торжественный прием в клубе королевской гвардии, где их встретил командир королевской гвардии Петар Живкович. Говорились речи о связи между сербским офицерским корпусом и масонством, что сербское офицерство является сторонником мира, и «поэтому масоны, бойцы за идею мира, могут спокойно находиться под их кровом…»{192}
Прошло время. 8 марта 1928 года в сербском парламенте состоялись дебаты по ответственности Сербии за Первую мировую войну. С трибуны звучало: «Виновата кучка фанатиков… Не сербы! … Обстоятельства убийства неясны… — Не пойман — не вор…»
Дореволюционные и белоэмигрантские публикации, посвященные масонству, в которых реальность тесно переплетена с вымыслом, в большинстве своем остаются вне поля зрения серьезных историков по понятным причинам: источник этот весьма ненадежный, как и вся вообще публицистика на эту тему. Факты (для сенсации) в основном вымышлены, а вместо осмысления, как правило, присутствует просто-напросто подтягивание их под заранее заданную концепцию. К тому же из мемуарной литературы известно, что протоколы заседаний не велись (в целях конспирации), и вследствие этого остается весьма затуманненным вопрос — кого, собственно, считать членом ложи, а кого нет.
При «наличии отсутствия» подлинных документов, в «доказательство» предположения о масонстве А.И. Верховского разными авторами привлекаются «сильные» аргументы такого рода: если из пяти членов Директории четыре члена были масонами, значит, и пятый — генерал Верховский был тоже масоном. Однако это предположение не имеет под собой никакой реальной почвы и опровергается известным исследователем масонства эмигранткой Н. Берберовой, которой, судя по тону ее исследования, было бы очень желательно, чтобы Верховский тоже был включен в масонские списки. И все-таки Берберова вынуждена была признать, что «в архивах Франции и США нет следа этого»{193}.
В своей книге Берберова сделала несколько принципиальных ошибок, желая, видимо, подчеркнуть таким образом свое негативное отношение к А.И. Верховскому, назвав его на посту командующего Московским военным округом лишенным «всякой инициативы» (что абсолютно не соответствует действительности), а далее, увлекшись, назвала его даже «комиссаром Балтфлота», который «отказался послать четыре миноносца в Петроград, по распоряжению Временного правительства». Как говорится: «Найдите 3 ошибки»…
Другие авторы (их слишком много, и нет смысла указывать их имена) писали примерно так: если объективно анализировать деятельность Александра Верховского с февраля по август 1917 года, столь противоречивые поступки его можно объяснить только тем, что он беспрекословно выполнял чьи-то приказы, которым он не смел противоречить. Приказы эти не всегда совпадали с решениями Временного правительства, тем не менее 30 августа 1917 года Верховский был назначен Военным министром.
Так ли это? Как раз наоборот. Когда 20 октября 1917 года А.И. Верховский, на секретном соединенном заседании комиссий по обороне и по иностранным делам Предпарламента, в своей известной речи, в которой он излагал профессиональный взгляд на текущую ситуацию в стране, «бросил перчатку» практически всему составу комиссии, то этот мужественный (и отчаянный) поступок никак нельзя назвать посланием «братьям-каменщикам». Военный министр в масонском Предпарламенте был едва ли не освистан, и почти тотчас изгнан из масонского Временного правительства, а известно, что масоны со «своими» так не поступают (л. арх.).