Дневник Верховского
Шрифт:
По другим воспоминаниям, например, генерала от инфантерии Н. Епанчина, Николай II предвидел «тяжелую, очень долгую и очень опасную войну»{27}.
Незадолго до своей трагической гибели (расстрелян 20 сентября 1918 года) известный публицист сотрудник газеты «Новое время» Михаил Осипович Меншиков записал в своем дневнике (24 июня 1918 года): «Свидетель моего времени, я твердо уверен, что на месте Николая II можно было избежать и японской войны, и теперяшней, и тогдашней революции, и теперяшней. Как? Да очень просто: глядеть во все глаза на опасность и уклоняться от нее»{28}.
Категорическим противником войны с Германией был министр внутренних дел Петр Николаевич Дурново, открыто высказывавший государю Николаю II свое мнение по этому вопросу. В записке на имя императора, поданной П.Н. Дурново в феврале 1914 года, проводилась главенствующая мысль, что «жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются».
«Не буди лихо, пока оно тихо»… Чего стоит только одна записка вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая написала своему сыну императору Николаю II, узнав о мобилизации: «Подумай
Великий князь Александр Михайлович перекладывал значительную часть вины за Балканскую трагедию на Сазонова и на великого князя Николая Николаевича: «С.Д. Сазонов, министр иностранных дел, служит марионеткой в руках французского и английского правительств, его политика вовлекает Россию во всевозможные авантюры на Балканах и создает трудности в ее отношениях со странами Центральной Европы.
30 июля 1914 года — С.Д. Сазонов и великий князь Николай Николаевич оказали все свое влияние на государя, чтобы он подписал приказ о всеобщей мобилизации»{30}.
О влиянии «черногорок» великий князь Александр Михайлович писал: «Во время последнего приезда президента Французской республики Пуанкаре в Петербург в июле 1914 года Милица Николаевна напала самым нетактичным образом на Австро-Венгрию и заявила, что «радуется» предстоящей войне. Царь сделал ей тогда строгое замечание, но ничто не могло остановить черногорок от вмешательства в государственные дела и не выступать в роли передатчиц пожеланий различных балканских интриганов»{31}.
Другой великий князь Андрей Владимирович считал, что война стала возможной из-за бездарности внешней политики России, и приводил в своем военном дневнике (18 мая 1917 года) доказательства этой бездарности. Он писал: «Как наша дипломатия виновна в балканском вопросе! Не сделай она в 1912 году роковых ошибок, и Румыния, и Болгария, и Греция выступили бы заодно с нами. Наши дипломаты умудрились всех перессорить, всякому нанести национальную обиду. Сперва отогнали сербов от Скутари под угрозой посылки даже русского судна. Идея посылки Андреевского флага в помощь Албании, то есть Австрии, против сербов, сама по себе чудовищна. Затем, когда болгары хотели взять Константинополь, опять наша дипломатия вмешалась и не пустила их туда. Ведь как Скутари, так и Константинополь были естественными выходами для славянства к морю — их историческое стремление. И на пути к этому их главным врагом являлся не кто иной, как именно Россия в угоду Австрии. Этого, конечно, славяне не простят России. Не напади Австрия на Сербию и Черногорию, трудно сказать, пришли бы они на помощь или нет. Возможно, они поступили (бы) так же, как и Болгария. Теперь все клеймят Болгарию, и все же главный виновник — наша дипломатия. Но этого мало кто знает. Я лично надеюсь, что Болгария в конце концов выступит. Лучше поздно, нежели никогда. Сегодня ровно десять месяцев, что война была объявлена»{32}.
Великий князь Андрей Владимирович ошибся. Болгария, наконец, выступила… на стороне Германии и Австро-Венгрии…
События 1915 года наглядно продемонстрировали, что стратегия России в Черноморско-Балканском регионе в годы Первой мировой войны несла в себе семена неизбежного поражения, несмотря на то, что российские поставки Сербии военных материалов осуществлялись по 1915 год. Вялость и беспомощность русской дипломатии (извесное русское авось), отсутствие своевременно разработанного четкого плана военного вмешательства на Балканах и ряд других причин — все это предопределило катастрофические неудачи на стратегически важном южном направлении в ходе Великой войны. Запоздалое осознание военно-политическим руководством Российской империи подлинных масштабов угрозы со стороны Болгарии не в последнюю очередь сказалось на общем ходе войны. Война выдвинула Болгарию на первый план на Дунае и Балканах. От позиции Болгарии зависело, сможет ли Турция получать немецкое вооружение, а Сербия — русское. Выступление Болгарии на стороне Германии обрекало на поражение Сербию, а выступление ее на стороне Антанты — Турцию. Как указывал Ф.Н. Нотович, «недооценка» Англией и Францией Дунайского театра стоила «по крайней мере полутора-двух лет удлинения войны»{33}.
А.И. Верховский считал, что верховное командование русских армий делало ошибку, когда вместо понимания новых принципов войны опиралось на «старые принципы военного искусства». «Правда, — писал Верховский, — и все другие главнокомандующие союзных армий держались той же линии, нагромождая армию за армией на французском фронте, в то время как война должна была решиться и действительно решилась прорывом на Балканах»{34}.
В отличие от дружественных (и даже братских) отношений с Сербией, отношения России и другой балканской страны — Болгарии, во все времена были непростыми. К 1914 году Болгария 9 раз изменяла так называемому «Славянскому делу». 18 октября 1915 года был опубликован манифест императора Николая II «О вероломстве болгар» {35} .
Сразу же в одном популярном российском журнале был опубликован исторический очерк об истории Болгарии [1] , из которого со всей очевидностью следовало, что болгарские правители, начиная с зари своей государственности, постоянно оглядывались на немецкий запад. С помощью немцев они старались добиться утверждения и расцвета своей государственности на Балканах. Первая «измена славянскому делу» произошла до начала варяжского периода Руси, уже в 845 году, и продолжалась постоянно, в течение многих веков… «Таким образом, — делал заключение автор публикации, — во времена двух первых болгарских царств Болгария заключила восемь раз союз с Германией. Болгария вела в X веке войну с русским князем Святославом Игоревичем, приведшую к преждевременной гибели этого доблестного князя, а в Х1П веке истребила двух русских князей, пытавшихся пустить корни русского княжения за Дунаем. <…> Рухнуло второе болгарское царство. Пять веков болгары несли турецкое иго, пока Плевенский и Шипкинский русские мавзолеи не дали им воскресения. Но, по восстановлении нового болгарского государства, началась старая история. Ими был заключен союз с Австрией и Германией, первый раз в 1908 году, при провозглашении независимости, и в 1913 году, во время братоубийственной войны. Договор 1913 года Фердинанда Кобургского и Радославова — это одиннадцатый болгаро-немецкий союз. Так что десятки тысяч русских людей, полегших на полях Болгарии за ее свободу, были преданы новыми правителями Болгарии» {36} .
1
К началу XX века Болгария — княжество на Балканском полуострове; 85 000 кв. км 3 млн. 200 тыс. жителей. На юге — гориста (Балканы), на севере — низменна (Дунайская низменность). Почва плодородная, но плохо возделывалась; торговля, промышленность начинали развиваться; 12 гимназий, 1400 народных школ. Конституционное правление; законодательная власть: князь (Фердинанд Кобургский с 1887) и национальное собрание. Ядро населения — болгары финско-тюркского племени; поселились на Дунае в VI веке, слились со славянами, образовав болгарское царство; в X веке подчинились Византии; в ХII освободились; в 1393 году покорены турками; в 1878 году освобождены русскими (Ю.С.).
Осенью 1908 года Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, что вызвало резкое недовольство не только в Турции, но и в Сербии. Последняя надеялась, что Босния и Герцеговина, со славянским населением, присоединятся в будущем к ней. Австрийцами была даже выпущена почтовая марка с изображением императора Франца Иосифа. Эта акция, очевидно, имела цель продемонстрировать Европе (и в первую очередь Сербии), что Босния навсегда вошла в состав Австро-Венгерской империи.
Захватнические действия Австро-Венгрии задевали интересы многих стран. Так, Россия очень ревниво относилась к усилению Австро-Венгрии на Балканском полуострове и поддержала Сербию в ее протесте против захватнических действий Австро-Венгрии. Эта аннексия открывала собой новый этап антиславянской политики Австро-Венгрии и Германии, которые поставили цель покорить или подчинить славянские народы Балканского полуострова и создать прямую и безопасную связь с Турцией, которую Германия рассматривала как свою колонию. Боснийский кризис угрожал вылиться в военное столкновение двух военных блоков, но до войны дело не дошло лишь потому, что Россия не была к ней готова. В марте 1909 года Германия предъявила России решительное требование признать аннексию Боснии и Герцеговины. Немцы намекали на возможность войны, и Россия вынуждена была уступить.
В 1912 году Сербия, Болгария, Черногория и Греция, образовав военно-политический союз, напали на Турцию, в течение нескольких недель разбили турецкую армию и захватили большую часть территории европейской Турции, Косово и Македонию (1-я Балканская война 1912—1913). Правительство Австро-Венгрии потребовало удаления сербских войск, занявших принадлежавшее Турции побережье Адриатического моря. В декабре в Лондоне начались мирные переговоры, которые из-за противоречий между соперничающими государствами шли туго. В мае 1913 года мирный договор был, наконец, подписан. Согласно этому договору Турция уступила участникам Балканского союза свои владения на Балканском полуострове на запад от линии Энос-Мидия. Было образовано Албанское государство, которое, однако, фактически попало в зависимость от Австро-Венгрии и Италии. Поражение Турции ослабило позиции австро-германской группировки, и ими была поставлена задача разрушить балканский блок, оторвав Боснию от Сербии. Потерпев неудачу в попытке овладеть Адриатическим побережьем, Сербия и Греция устремили свое внимание на восток Балканского полуострова. Они потребовали от Болгарии расширения их доли в разделе полученных от Турции по Лондонскому миру территорий, а именно Македонии и Фракии. Болгария воспротивилась. Тогда Сербия и Греция заключили друг с другом тайный договор против Болгарии. Стремясь сохранить балканский блок, русская дипломатия прилагала все усилия, чтобы побудить Сербию и Грецию умерить свои притязания, а Болгарию — проявить уступчивость. Наоборот, Германия и Австро-Венгрия толкали Болгарию на войну, обещая ей поддержку. И Болгария, и Сербия отклонили советы русского правительства. В конце июня 1913 года болгарская армия напала на сербские и греческие войска, и началась вторая Балканская война. Против Болгарии выступили все ее бывшие союзницы — Сербия, Греция и Черногория. К ним присоединилась и Румыния, желавшая отторгнуть от Болгарии Южную Добруджу. Турция, воспользовавшись этими событиями, тоже начала войну против Болгарии, стремясь вернуть себе Адрианополь. Болгария была разбита в течение нескольких дней; победители продиктовали ей суровые условия мира, которые были подписаны в Бухаресте в августе 1913 года. По Бухарестскому договору Македония и большая часть Фракии отошли к Сербии и Греции. Румыния захватила Южную Добруджу, а Турция получила обратно Адрианополь. Результатами второй Балканской войны остались недовольны, по совершенно противоположным причинам, Австро-Венгрия с Германией и Россия. Первые потому, что Сербия усилилась и сделалась для южных славян, живших в Австро-Венгрии, еще более крупным притягательным центром, чем она была до Балканских войн. Россия была недовольна тем, что распался Балканский союз, на который она хотела опираться в своей политике на Балканах против Турции и Австро-Венгрии. Однако Болгарское правительство, руководимое немцем — царем Фердинандом, подпало под влияние Германии и Австро-Венгрии. Обе Балканские войны оказались прологом Первой мировой войны. Для сведения: в сербско-турецкой войне погибло 5000 чел., ранено было 18 000 чел.; в сербско-болгарской войне убитых было от 7000 до 8000 чел., раненых 30 000 чел., 2500 чел. умерло от ран, 11 000—12 000 чел. от разных болезней, в т.ч. от холеры 4000 чел.{37}.