Дневник загадочных писем
Шрифт:
— Какие новости в школе? — спросил папа, тянущийся к миске с картофельным пюре.
— Особо никаких. Все хорошо. — Тик понял, что в последнее время слишком отвлекся от общения с семьей. Он решил исправиться. В конце концов, они были единственными его друзьями в этом мире, кроме мистера Чу. Ну, и Нафталин. И, может быть, Софии.
— Всего лишь хорошо? — спросила Лиза. — Эйнштейн-младший получил плохую оценку?
— Ой, прекрати, — сказала мама сквозь смех, как будто эта мысль была самой смешной вещью, какую когда-либо произносили вслух.
— Ну… Я получил «В» за последний тест по английскому.
За столом повисла такая
— Что? — спросил Тик, очень хорошо зная, каким будет ответ.
— Сынок, — сказал папа, — ты не получал «В» ни по одному предмету с тех пор, как я тебя знаю. А я тебя знаю с рождения.
— Да, — согласилась Лиза. — Похоже, планета перестала вращаться.
Тик пожал плечами, проглотив ложку бобов:
— А, ерунда. Может быть, был не в духе.
Кэйла засмеялась и прокричала-пропела:
— У Тика были колики, у Тика были колики!
Это сняло напряжение, и ужин продолжился.
— Что нового на сайте друзей по переписке? — спросила мама.
Картошка чуть не попала Тику в дыхательное горло, потому что он на секунду вообразил, что мама залезла на сайт и прочитала письмо от Софии. Но потом он сообразил, что становится параноиком, а это был всего лишь вежливый вопрос. Он завяз в этой затее несколько лет назад, но ни разу не продвинулся дальше парочки писем. Никто не был достаточно интересен ему для продолжения общения… А может быть, все было совсем наоборот.
— Не особенно много. Я получил письмо от какой-то девочки из Италии, но она немного сдвинутая по фазе.
— Сдвинутая? — спросил папа. — Что она такого написала?
— Она назвала меня мальчиком по-американски и задала тысячу дурацких вопросов.
Мама возразила:
— Насколько я понимаю, человека не делает ненормальным то, что он плохо говорит по-английски и любопытен. Дай ей шанс. Может быть, она любит шашки.
— Может быть, она милая, — добавила Лиза. — Ты можешь жениться на ней и войти в мафию.
— Дорогая, — сказал папа, — я не думаю, что все итальянцы непременно такие.
— Да, может быть, всего половина, — сказал Тик. Он ожидал, что Лиза засмеется, но она, похоже, не поняла шутки:
— Серьезно? — спросила она.
— Это была шутка, сестренка.
— Да, я так и думала.
— В любом случае, — включился в разговор папа, — мне кажется, что на выходных мы должны собраться вместе и сходить в кино или на боулинг. Кто за?
Как обычно, все подняли руки. Кэйла вскрикнула и замахала обеими руками.
— Хорошо, это надо спланировать. Встречаемся здесь же в полдень субботы.
Почему-то именно в это мгновение Тик понял, что он должен обо всем рассказать папе. Тайна ела его изнутри, а из-за молчания Софии это чувство все усиливалось и усиливалось. Сама мысль о том, чтобы ком-то рассказать, снимала с его плеч ношу весом фунтов в тридцать.
«Когда мама в следующий раз выйдет за покупками, я ему расскажу. Может быть, он что-то мне подскажет. Если, конечно, поверит».
Тик поставил тарелки в мойку, а потом посмотрел с семьей какое-то забавное игровое шоу по телевизору. Все это время он думал об одном и только об одном: полночь.
Пора было спать, но Тик хотел еще раз проверить почту. Он по-настоящему зависел от этого, проверял и проверял почту, надеясь, что эта София в итоге ему ответит.
Попивая горячий шоколад, он залез в компьютер в гостиной и едва не пролил напиток на клавиатуру, увидев «София» во «Входящих». Он поставил чашку и открыл письмо:
«Дорогой Тик!
Кто-нибудь должен научить тебя отвечать на назойливые вопросы. Я задала их немало, а ты в ответ только задал еще больше. Если бы я жила в США, я бы ударила тебя по голове «Кузнечиком» [2] , но я хорошая и умная итальянка, поэтому я тебе отвечу.
Во-первых, у меня была очень тяжелая неделя. Что-то за мной охотится, я очень напугана, я едва не сожгла письмо с полдюжины раз. Но не сожгла. Когда Пачини принимает решение, Пачини не сдается. Я сделала выбор и я буду ему верна, как масло арахису, или что там говорят странные американцы.
А теперь приступлю к твоим вопросам.
У меня теперь есть четыре подсказки. Четвертая прибыла этим вечером. Может, ты тоже ее получил. Она касается мертвецов, и меня это беспокоит.
Нам точно нужно помогать друг другу.
Видела призрачную штуку, но не крысу. Не хочу об этом говорить.
Мне двенадцать, почти тринадцать.
Мне понравилась твоя затея с дневником. Я тоже так сделала. Надеюсь, ты не против, что я позаимствовала твое название. Он называется «Дневник загадочных писем Софии Пачини». Я даже озаглавила его по-английски, чтобы он выглядел похоже на твой.
Я слишком много шучу: когда мы встретимся, ты посчитаешь меня ненормальной. Прошлым летом я вздула семнадцать мальчиков. Будем друзьями!
Чао! (Это по-итальянски, эрудит ты наш!)
2
«Кузнечик» — тренажер, состоящий из ручки, палки, подставки для ног и набора пружин и позволяющий прыгать на месте. Ходули подошли бы больше, но в Америке их явно нет.
Он едва дочитал письмо, когда папа сказал ему вылезти из-за компьютера и идти спать. Он со стоном повиновался, не желая терпеть до завтра с ответным письмом. Он подумал о том. Чтобы пробраться вниз, когда родители заснут, но сообразил, что Эдгар «Беспокойный» Хиггинботтом поймает его еще до того, как включится кулер компьютера. Будет довольно сложно прокрасться через весь дом к крыльцу и открыть дверь в полночь, не разбудив его.
Он почистил зубы и пожелал всем спокойной ночи, а потом забрался в кровать, не выключая лампу, чтобы почитать. Он решил отдохнуть от фэнтези-романа, который он читал, и достал книгу Сэвиджа, открыв ее на первой главе.
Через двадцать минут он сделал худшую вещь изо всех возможных. Он заснул.
Глава 15. Кусок сырого теста
Тик подпрыгнул на кровати в половину первого. На его часах мерцали агрессивно-красные цифры, как будто желающие дать ему понять, что его ошибка была непростительной.
Со стоном выпрыгнув из постели, он подбежал к окну и выглянул в поисках следов гостя. Под этим углом он не мог видеть всего крыльца, но ступеньки были хорошо видны в ярком лунном свете, пробивающемся сквозь дырку в облаках. Там никого не было, и сердце Тика упало.