Дневник Жаклин Пейн
Шрифт:
Энергичного Джона Уэстона мало убить! Утром пришла на работу пораньше, чтобы просмотреть дополнительный материал, которым не успела заняться накануне. В офисе никого не было, и только я села, как заметила, что мой и-мейл заработал. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Я решила — по глупости, конечно, теперь-то я понимаю, — но тогда… во всяком случае, я была абсолютно уверена, что это Энди. Ну кто еще кто мог послать мне письмо в такую рань. Но сообщение было, увы, не от Энди, нет, это было нечто гораздо более интересное, и-мейл был от Джона, он послал его мне из своего дома, чтобы сообщить, что разговаривал со своим родственником из Абердина и что, похоже, один ресторан из списка, который он мне дал, стал намного хуже, чем был прежде, и скоро он подберет ему замену! Что этому человеку надо от меня? Откуда он взял, что эта информация мне нужна срочно? Может, он решил довести меня до сумасшествия, а пока я лечусь в дурдоме строгого режима, занять мое место, чтобы все видели, как
15 ноября
Проснулась посреди ночи с чувством вины по отношению к Энергичному Джону. Мне надо быть более терпимой, а то все поймут, как я отношусь к нему, и непременно станут жалеть его и относиться к нему лучше, чем ко мне, начнут приглядываться и думать: «Да, может, он и зануда, зато старательный, а ты, даже если делаешь интересную и полезную работу, это не значит, что можешь писать на него с верхнего этажа».
17 ноября
Через пару дней придет журналист из «Запасных игроков». Что же мне надеть? А что, если сделать полный профессиональный макияж в салоне «Кларен»? Или это будет странно выглядеть?
19 ноября
Слишком рано посылать Энди рождественскую открытку?
22 ноября
Сегодня ко мне на работу пришла Рейчел Лоу с фотографом для интервью. Мистер Бауэр был явно доволен, что я дала на это согласие. Он, наверно, решил, что это будет хорошей рекламой для компании. Может, он считает, что это представит «Пеллет» в выгодном свете, мол, «посмотрите на нас, у нас работают самые разные служащие, даже женщины с излишним весом, мы — радикально мыслящая компания». Беседа была незамысловатая, просто поболтали. Рейчел не стала забрасывать меня вопросами, ориентированными на крупных женщин, короче, ничего ужасного. Она обращалась со мной, как с совершенно нормальной, задавала вопросы о работе, которые обычно интересуют публику, спрашивала об организации конференций. Фотограф сделал несколько снимков — снял меня за рабочим столом и во время телефонного разговора. Я убедилась, что снимков типа «я иду по холлу», или «я стою», или еще чего-нибудь такого же ужасного, не будет. Пусть я фигурирую в статье о «крупных» женщинах, но не хочу, чтобы к ней прилагался мой снимок с тыла, подчеркивающий то, чего подчеркивать не следует. Жду статью с нетерпением… кажется.
23 ноября
Энергичный Джон починил сегодня мою настольную лампу. Я его об этом не просила, он сам заметил, что она «чуть-чуть покосилась». Чертов супермен! Жаль, что он не пластический хирург, он мог бы принести мне больше пользы, исправив что-нибудь другое, что «чуть-чуть покосилось».
24 ноября
По дороге с работы сломала каблук. Вот досада! Главное, какое-то время я продолжала идти без каблука, не замечая этого. Вид у меня при этом был, наверно, идиотский. Можно отметить этот случай предпоследним в списке «неприятных вещей, которые могут случиться с тобой», следующим за выходом из дому во вчерашних трусиках или разгуливании по офису в течение целого дня со спущенным носком, торчащим из брючины… Но, наверное, такое случается не со мной одной, да? Самое милое в этом то, что ты можешь проходить в таком виде весь день, потому что, если кто и заметит, то подумает, что у тебя просто не все дома, и ничего тебе не скажет.
В завершение этого сказочного дня, придя домой, я нашла подсунутую под мою дверь записку от Нижнего Парня: «Надо поговорить о состоянии труб». О чем это он? О состоянии труб? Каких труб? Я не заметила никаких проблем с трубами. Что он пытается предложить? Когда люди говорят о «состоянии» чего-либо, чего бы то ни было, они имеют в виду, что это ты ответственна за это «состояние». Это явный намек на то, что я намеренно сделала что-то, в результате чего трубы пришли в состояние, требующее обсуждения. Держу пари, что он просто хочет, чтобы я оплатила б'oльшую часть стоимости того, что изменит «состояние труб».
25 ноября
Выползла из квартиры потихоньку в шесть тридцать утра. Знаю это выглядит по-дурацки, и я конечно же проявлю твердость с Нижним Парнем и отмету его ложные обвинения в намеренной порче канализации, но сегодня я к этому просто не готова.
26 ноября
Опять
27 ноября
Эта история с трубами держит меня в постоянном напряжении. Может, мне просто выслушать его и покончить с этим? Ведь я даже не знаю, что он собирается сказать, а уже чувствую себя так, будто провинилась. Спорю, он хочет унизить меня и вынудить дать согласие на работы, намекнув, что мои критические периоды протекают более бурно, чем у его Сирены, а значит, я использую больше гигиенических средств; или что я слишком часто хожу в туалет, потому что много ем, и стало быть, использую слишком много туалетной бумаги; или еще, что я крашусь гораздо больше, чем она, а, значит, лью много воды, чтобы смывать макияж. Его квартира намного больше моей, так что за наружные ремонтные работы он должен платить больше, чем я. Если уж на то пошло, я, может, и заплатила бы частично за старую миссис М., но с какой стати мне раскошеливаться за Нижнего Парня — не знаю. Ведь с ним живет его девушка, стало быть, он должен платить за двоих. У него явно много денег, недаром он купил себе новую машину. Черт побери, ведь у нас были прекрасные отношения. Правда, я редко вижу его и даже не поздравила с новым «саабом»… Господи, я ведь даже не послала им поздравительную открытку, когда они стали жить вместе, но ведь в этом нет ничего обидного, просто невнимание. Между прочим, я приглядываю за старой миссис М., а он ради нее и пальцем не пошевелил, ведь правда же? Я же не подсовывала ему под дверь записочки: «Не поможешь ли поменять ей простыни на следующей неделе?» Так чего же он достает меня с этими трубами? Что бы он там ни говорил, я буду все отметать. Не позволю помыкать собой в собственном доме. Все, хватит, он хочет драки — он ее получит.
28 ноября
Пришла домой в боевом настроении и решила, что сегодня же должна объясниться с Нижним Парнем. Побросала свои вещи в квартире и спустилась вниз. Только я собралась постучать в его дверь (я думала, что он, может быть, прячется), как он вошел в подъезд и как ни в чем не бывало сказал: «Привет! Как дела?» И начал весело болтать о том о сем. Разумеется, я не слышала ни слова из того, что он говорил: еще выходя из квартиры, я раскалилась добела и не могла больше молчать ни мгновения, готовая вот-вот взорваться. И я выпалила: «Послушай, я получила твою записку и крайне возмущена! Значит, если я не такая женственная и не такая леди, как твоя Туман… то есть… Тори… я должна отвечать за состояние труб? Мне и без того хватает головной боли с этим Энергичным Джоном, который доводит меня до бешенства, с этой чертовой схемой, которую надо сдать до конца года, еще и от Энди нет ни звука. Будь добр, оставь меня в покое!» С этими словами я ринулась наверх, к своей квартире, оставив его стоять в холле с разинутым, как у карпа, ртом. Чтобы успокоиться, мне понадобилось несколько часов, полегчало лишь после того, как я позвонила на телевидение и выпустила пар, обругав их за то, что они заменили передачу «Полезные упражнения» каким-то дурацким футбольным матчем. Это и правда было досадно, но телефонный звонок — это немного слишком. Хотя я уверена, что люди, у которых жизнь ничем не заполнена, делают это целыми днями.
29 ноября, 5.00
Проснулась в холодном поту. Видела ужасный сон, будто меня увезли на «скорой» в смирительной рубашке, и в огромной белой больнице врач, а им оказался Нижний Парень, лечил меня электрошоком, и язык висел у меня изо рта, и говорить я не могла, и все это было кошмарно. Тут мне пришло в голову: ведь Нижний Парень ничего не сказал про трубы и вообще ничего такого, что могло бы вызвать взрыв негодования, и я только сейчас поняла, что ему наговорила. Он, наверно, решил, что я вовсе спятила, кроме того, трубы, по-видимому, уже починили, ведь после той записки вопрос о них больше не вставал. Просто не могу поверить, что могла выкинуть такой номер. К счастью, у меня не было револьвера, не то я могла бы застрелить его, если бы он начал мне возражать. Теперь надо придумывать какое-нибудь гениальное объяснение, почему я сошла с катушек. «Смерть родственника» — пожалуй, слишком рискованно, это может открыться в один прекрасный день, «потеря работы» — уж слишком трагично. Может, что-нибудь с мозгом, надо подумать… Хм… может, сказать, что у меня был легкий инсульт?