ДНЕВНИК ЖЕНЫ МОБИЛИЗОВАННОГО. Право на счастье в любые времена
Шрифт:
Консультация длилась чуть больше часа. Зашла я в неё со страхом, который оценивала на десять баллов из десяти, а вышла в абсолютно ровном, адекватном состоянии, с пониманием, что ещё ничего не случилось, готовая обсуждать сложившуюся ситуацию и генерировать идеи, как нам с ней справляться. Стало спокойнее.
Мы сели и решили, что поедем домой, в Тюмень, все вместе, но только не сегодня, а двадцать третьего сентября. Оставшиеся полтора дня потратим на мирное, хоть и быстрое завершение отпуска. Уложили детей, которые явно тоже утомились, – они ведь всё чувствуют и перенимают обстановку вокруг и тревоги родителей. Организовали себе мини-фуршет из сыра, винограда, мёда, орешков, налили по бокалу вина и сели на наш зелёный
В этот вечер нам хотелось, чтоб время остановилось. Мы оба очень устали за день, да и эмоционально было тяжело, каждому по-своему, но появилось чувство жадности ко времени, которое, казалось, понеслось со скоростью света. Помню, что ночью я спала плохо, часто просыпалась и не могла уснуть: то просто смотрела в потолок, то тихонечко хныкала, то поскуливала от страха и душевной боли – стиснув зубы, чтоб никого не разбудить. Спокойнее становилось только, когда Лёша крепко обнимал меня и прижимал к себе.
Так дожили до утра. Вот оно, утро: я плачу в той же кровати, на том же постельном белье. И теперь обнимает меня сонный сыночек, который только что прибежал понежиться в маминых объятиях.
Уже хватало сил и понимания принять все свои чувства. Я знала, что страх нормален для этой ситуации, и его даже можно назвать обоснованным, хоть и преждевременным. Но всё равно не хотела верить в происходящее, оно казалось мне страшным сном: скоро я проснусь и всё закончится.
Но всё только начиналось. Стало понятно, что, хоть мы и стараемся держаться бодрячком, атмосфера уже не отпускная. Ни я, ни мои социальные сети не запомнили подробности последнего дня отпуска, но я отчётливо зафиксировала в памяти, как Лёше очень хотелось доделать в квартире то, что он запланировал и не успел. Так, например, он решил, что именно сегодня необходимо подключить стиральную машинку, тогда как я предлагала оставить эту мысль: ведь мы всё равно уезжаем и неизвестно, когда приедем в следующий раз. Однако последнее слово у нас в семье всегда за мужем. Я могу быть шумной, суетливой, такой объёмной, занимать много пространства, привлекать внимание, чрезмерно эмоционировать, открыто проявлять лидерские черты характера. А он тоже лидер, но, наоборот, скрытый: эдакий серый кардинал, стратег, дипломат, который чётко знает, как сделать так, чтоб всё было по его желанию и при этом все были довольны и счастливы, даже его порой неугомонная капризная жена. Вот и сейчас я согласилась сделать, как хочет он, но хвостиком пристроилась к нему в походе по магазинам за необходимыми деталями, потому что хотелось как можно дольше находиться рядом.
Уже к вечеру мы осознали, что в квартире-то новой есть теперь для жизни всё. Мы испытывали чувство удовлетворения и довольства собой. Но, как бы не хотелось оттягивать время, пришлось собирать вещи.
И тут я почувствовала себя нехорошо: понятно, что такой эмоциональный всплеск не прошёл бесследно, и организм просто не справился – я заболела. Появились жуткая ломота в теле, температура, головная боль – очень тяжёлое состояние. Были даже мысли не ехать совсем и вернуться к тому, что Лёша полетит один, но всё-таки мы решили придерживаться намеченного плана.
Рано утром, позавтракав, мы перекрыли краны, отключили во всей квартире свет, огляделись по сторонам, загрузили оставшиеся вещи в авто и нехотя отправились в путь.
Обратная дорога вышла безрадостной и трудной. Я первая села за руль, потому что знаю свой организм: во время болезни у меня почти всегда есть силы утром, а к вечеру их нет совсем. Так случилось и в этот раз. Я продержалась около пяти или шести часов, но до первого места ночлега нас уже довозил муж. За всю дорогу приятным было только то, что мы рядом, все вместе и приехали в ту самую гостиницу среди гор, куда Лёша хотел нас привезти по пути на море. Тогда переночевать в ней не получилось – слишком поздно выехали и сбили график путешествия. А в этот раз первую нашу остановку на ночлег мы сделали именно здесь.
Вечер был омрачен моим болезненным состоянием. Больше того, следом заболел и младшенький Ваня. Дети ведь всегда перенимают на себя состояние мамы, особенно самые маленькие. Вот и Ване стало очень плохо: поднялась температура, даже жар, его морозило и он совсем отказывался от еды. Было ощущение, что мы участвуем в какой-то эмоционально-физической гонке на выживание. Дорога, болезнь, постоянные звонки, когда есть сеть, какие-то предложения с Лёшиной работы по поводу мобилизации, говорили даже о каких-то обнадёживающих письмах в военкомат от руководства его организации. Мы думали уже продлить номер ещё на сутки, чтобы просто хоть немного отлежаться и восстановиться, но тогда мы никак не добрались бы на место к назначенному времени. Интересно, как повернулась бы наша жизнь, сделай мы тогда такой выбор? Но мы поступили иначе.
Утром мы встали, спокойно выпили чай и поняли, что Ванино и моё состояние позволяют двигаться дальше. Подумали, что будем решать вопросы по мере поступления. Снова отправились в путь. Мы с мужем много, очень много говорили и обсуждали происходящее и предстоящее. Представляли разные варианты и размышляли, что нас может ждать и как мы будем справляться.
Я очень хорошо помню свои ощущения, когда слушала рассуждения своего мужа и понимала, как он вырос, повзрослел за те годы, что мы вместе. Рядом со мной был уже давно не мальчишка, в которого я влюбилась когда-то в школе, и не парень, с которым я проходила все прелести подростковых страстей. Рядом со мной – настоящий мужчина. Он чётко формулировал мысли, аргументировал каждое слово, он был уверен в себе и своих силах, обладал крепким внутренним стержнем и мог опираться на себя. Лёша доверял себе и доверял миру, научился отвечать за себя, свои поступки и свой выбор, за семью и близких.
Именно тогда я поняла, что сейчас могу сделать только одно – поддержать любимого мужа, поверить в него, просто находясь рядом и не пытаясь мешать ему распоряжаться своей жизнью. Ведь такое право есть только у него.
Как бы объяснить эту мысль?
Буквально год назад у меня появилось новое и весьма экстремальное увлечение – полеты на параплане. Одно дело, когда летаешь с опытным инструктором, который несёт всю ответственность за ваши жизни, – здесь больше про доверие к миру и людям. Мне этого оказалось недостаточно. Я полетала с инструктором в разных местах, на разных высотах, по десять минут без двигателя на рассветах и по часу с двигателем на закатах, слушая в наушниках любимую музыку. И решила, что теперь хочу взлететь сама – а это уже про доверие к себе, это совсем другое дело. Инструктор тогда сказал, что нужно несколько раз подумать, прежде чем принять решение, потому что лучше жалеть на земле, что ты не в небе, чем в небе, что ты не на земле.
Так вот, сначала я пыталась услышать себя и своё сердце, а потом обсудила с Лёшей, потому что у нас же общие обязательства в этой жизни. Вот тогда я услышала и ощутила от него тогда поддержку и веру в меня и в то, что всё будет хорошо, – и мои крылья за спиной тогда расправились.
Как я могу теперь не поддержать его в принятом решении не сбегать и не прятаться? Как могу не поддержать его в том, чтобы оставить за ним право выбора, когда этого выбора и так как будто бы нет.
Но выбор есть всегда! А если нам кажется, что его нет, то мы просто его не видим.
В том и заключается свобода: когда человек сам решает, что сейчас для него лучше, какой путь выбрать, куда двигаться и почему. Никто не вправе осуждать или советовать, навязывая свою точку зрения, – у нас у всех слишком разные внутренние мотивы, разный взгляд на ситуацию и жизнь в целом.
Часто в желании повлиять на чью-то жизнь, особенно на жизнь близких, дорогих людей, нами движут собственные немного (или даже сильно) эгоистичные мысли, иногда не осознаваемые, – например, наши страхи. Нам страшно потерять человека и такую привычную приятную жизнь, полную совместных красок, мечтаний и надежд.