Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Патошка-Будур
(из страшной сказки о Грозном).
8 ноября 1999
6:00
Вчера вечером был ужасный тарарам!
Ракеты и снаряды летели во двор. Били минометы и пулеметы.
Стены нашего дома ходили ходуном. У всех вылетели остатки оконных стекол.
У нас они много раз заклеены бумагой
Когда мы клеили, некоторые из жильцов, потешаясь, ехидничали: «Кресты, как у русских на могиле!» Мама не реагировала. Она давала добрые советы: «Фильмы про войну с немцами смотрели? Какие там окна? Для сохранности все заклеены крест-накрест. Делайте так же!»
Единственное, что почерпнули из ее подсказки окружающие, сразу стали называть русских военных «немцами».
Я нашла хорошие стихи:
Есть в рыцарях убийств и риска
Ребяческой вдруг грусти взрыв,
И плачет навзрыд террористка,
Жука случайно раздавив.
Не помню, чьи строчки.
К вечеру пришел Аладдин. Вытащил меня «за шкирку» из ниши в коридоре.
И стал учить. Удивился, как быстро я запомнила все буквы, легко пишу их под
диктовку. Аладдин явился весь в глине. Объяснил, что когда шел — обстреляли наш пустырь. Ему пришлось с какой-то серой кошкой полежать в пустом окопе. Кошка вырывалась. Пыталась бежать. Она его оцарапала. Оказалось, это мой кот — Чипс! Аладдин спасался вместе с ним.
Мы нагрели воды, чтобы наш гость на кухне мог помыться и помыть голову. Постирали его одежду. Мама заявила, что все мокрое и в ночь она его не отпускает. Он сопротивлялся для приличия, но просиял и остался!
Нам с мамой пришлось тесниться на бабушкиной кровати, а гостю мы одолжили диван.
Мы рассказали «Старшему брату»: временно рядом с нами живет семья с четвертого этажа. Чеченцы. Раньше с молодой веселой женщиной из этой семьи мы дружили. Особенно в Летнюю войну. Но теперь времена окончательно переменились. Соседка и ее родственники держатся надменно. С неприязнью к нам и другим русским людям. Терпим. Помним их горе. В дни летней войны у подъезда погиб сын соседки, 19 лет! Пушинка и Тамара были ранены.
Мы в этом не виноваты, но... вина на нас, так как стреляли по двору из русской воинской части. Аладдин объяснил:
– Неприязнь и ненависть — неизбежны! Вы должны быть к этому готовы. Понадобится много терпения, чтобы вынести незаслуженные обвинения и обиды.
И признался:
– Мои знакомые не понимают меня, когда я говорю, что иду проведать русскую семью. Рассказываю о том, что подружился с вами. Что вы нормальные. Мне не верят!
Вечером
Царевна Будур.
9 ноября 1999
Мой «Старший брат» Аладдин ночевал у нас! Мы долго говорили. Он кормил меня конфетами. Аладдин брался убирать в квартире, вообще вел себя как родственник. Я многое о нем узнала. О его детстве, школьных проказах. Потом на него «нашло». Произошли резкие перемены. Он начал ругать меня за то, что я неправильно ем, неправильно ношу головной платок. Очень медленно складываю буквы, когда читаю. Я поняла. И его тоже временами раздражает моя славянская кровь.
Мама вступилась. Заявила, полушутя, что он «нудный». Добавила:
– Когда гость делает замечания хозяевам — его пора выгонять!
Аладдин обиделся. Не завтракал. Ушел. Но я знаю — вернется!
Он не хочет привыкать к нам, а все равно привыкает.
Мама его жалеет. Добра к нему. Аладдин зовет ее «матушка!», а она его «мой сынуля!»
Утром я повторяла правила по русскому языку. Мы с мамой писали диктант.
Сейчас мама дремлет. Я сижу тихо.
Уезжает женщина из дома рядом. За ней приехали на машине, торопят.
Женщина предложила нам купить у нее сигареты «Астра», самые дешевые и паршивые.
Всего 96 пачек, по 30 копеек за одну. Мама купила. Говорит:
— Продадим — на хлеб будет. Много не набавим — стыдно! Один-два рубля. На рынке сигареты дороже. И наверняка еще подорожают.
Будур.
10 ноября 1999
Вчера выпал снег.
Нет, неправильно я написала. Это была метель, как в феврале! Все деревья белые.
Маме плохо с сердцем. Приняла лекарство. Советую ей поспать, воспользоваться тишиной. Хлеба нет, но есть вареники с травой из огорода. Научила делать Раиса.
Раиса — молодая женщина, армянка. Раньше мы не дружили. Не знали друг друга. Теперь в спокойный промежуток времени, без стрельбы, Раиса приходит. Читает книги.
Гадает нам. А мы гадаем ей, при помощи карт. Раиса помогает мне делать перевязки — компрессы. Эта женщина живет в соседнем четырехэтажном доме, рядом.
Зашел попрощаться мужчина из нашего дома. Он не постоянный житель. Нет одной кисти руки. Изящные, болезненно тонкие черты лица. Весь двор зовет его «Черная перчатка».
Впервые он обратил на нас внимание несколько дней назад. Случайно увидел, как меня, раненую, вынесли из машины домой. Мы не были знакомы с этим человеком.