Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Только вчера последний кусок нашего хлеба я отдала его беременной жене. Больше у нас нет ни денег, ни хлеба. Просто мама сказала, что женщине в положении не в чем отказывать нельзя!
Читала Мережковского «Тутанхамон на Крите», о жрице Дио, и «Юлиан отступник».
Когда я прочла, как христиане разбили храм языческих богов и убили ребенка, я заплакала. Вообще плачу я редко. Юлиан дал обещание заботиться о ребенке умирающему старику, который не видел, что мальчик уже мертв. Я знаю, чего стоит давать обещание умирающим.
Мы похоронили маленького кота.
Мир ему!
Он нашел и съел что-то несъедобное, сильно болел.
Людей честных, справедливых, смелых почти не осталось вокруг. В скорбном хаосе, невежественном и злом.
Сегодня мимо наших окон все движутся какие-то венные колонны.
До встречи! Целую тебя, Дневник!
Люди из семьи Нуры убили нового кота Лины.
Вместе сплетничают против нас. Вместе воруют. И одновременно ненавидят друг друга.
Мама права: жить в мире лжи и раздора — хуже, чем погибнуть от бомбы.
Будур.
24 августа 2001
Написала письмо маминой однокласснице из г. Ростова-на-Дону. Ее зовут Наталья.
Не знаю, хватит ли смелости его отправить.
Вообще я стесняюсь просить людей о помощи.
«Это письмо из города Грозного.
Я — Полина, дочь Елены, вашей давней подруги и одноклассницы.
Пишу вам о нашем отчаянном положении.
Дом наш разбит. Бумаги на компенсацию (говорят, за квартиру она положена) не можем оформить — денег нет.
Скитаемся. У мамы был инфаркт. Я сама делаю ей уколы.
Имущество наше почти полностью украдено и уничтожено.
Я была ранена осенью 1999 г. на рынке. Гуманитарную помощь мы не получаем, так как не подходим по «категориям» нуждающихся в ней. Справки об инвалидности маме тоже не можем сделать, чтобы оформить пенсию по инвалидности. В войну часть документов пропала. Я закончила 9 классов. У меня три отметки «хорошо», остальные — «отлично»!
Я продаю на рынке свои старые книжки, но это мало что дает.
Со школы едой помогают учителя и директриса.
Самое главное было бы для нас выехать из Грозного с остатками вещей, так как отношение к людям с русскими фамилиями все более жестоко.
Что бы вы нам посоветовали?
Может быть, где-нибудь принимаются на работу люди из Чечни, и им предоставляется комната?
Ответьте нам, пожалуйста.
Грозный, главпочтамт, до востребования».
Вечер
Подумала и поняла — не отправлю.
Никто не может мне помочь.
Никто.
П.
28 августа 2001
Сосед Джим ежедневно пьет водку. Вчера он устроил ночной концерт. Громко орал, что мы — «русские твари» и нас давно пора зарезать, а он — умеет!
Явно присутствовало желание нахамить, испугать.
Аладдин и Джинн, редкие, лишенные пошлости люди. По стечению обстоятельств, родные Джинна, были соседями этим же Борзовым в Ингушетии. Ежедневно угощали их молоком. Вот бы они послушали это!
Сосед кричал в ночи. Мы записали его голос на дедушкин диктофон.
Джим был в сильном опьянении, он не стучал в нашу дверь. Брал на понт.
Утром мы пошли к его маме и братьям.
Поклялись, что кроме пары носок, одного старого свитера и коричневого халата, мы никогда, ни у кого ничего не брали. Мы пользовались подушкой и одеялами, но оставили их в том месте, где жили.
Продукты — брали. Но никогда не забирали все! Оставляли для других голодных.
По фамилии многие принимают нас за русских людей. Но разве это можно рассчитать?
Мать моей мамы — армянка.
Отец моей мамы — донской казак.
Мать моего отца — польская еврейка.
Отец моего отца — чеченец.
В родословной мамы были татары, грузины, осетины, армяне, украинцы, черкесы.
В родословной отца – французы, испанцы, поляки, чеченцы.
Кто по каплям вычислит состав моей крови?
Прабабушка Юля-Малика часто повторяла: «Мы — кавказский народ!»; «Мы — люди Мира!»
Мать и сестра Борзовы бежали к Джиму со скандалом. «Сынок» и «братик» их прогнал. Грубо вытолкнул из своего жилища. На наших глазах пихнул ногой мать, старую чеченку!
Тогда к нему пришел серьезный брат Каратист. Джим сразу затих. От страха.
– Его против нас подбивал сынок Нуры — Резван, — пояснила моя мама: — Я лично, слышала!
Аладдин! Почему я без тебя? Ты — в темнице?
Сам нуждаешься в помощи?
Я буду держать оборону! Хотя мне все чаще хочется, чтобы пропало все, весь наш мир, чтобы столкнулись галактики, планета сошла с оси, и все исчезло, рассыпалось и превратилось в пыль.
Царевна Будур.
31 августа 2001