Дневник
Шрифт:
Райнхард пригласил к себе Тоню (Антонина Марчук). Вполне понятно, что я стал переводчиком и тут началось. А. давила на меня, дабы я сидел дома тогда, когда ей вздумается. Тут был и шантаж, и угрозы, и слезы, но ничего не помогло, и я дальше встречался с ними и буду находиться среди них несмотря ни на что. И вот вчера, когда я пришел домой, она вежливо спросила, сколько лет женщине, на что я ответил – 27. И тут завелась. Я не стал долго говорить и отослал ее ко сну. Она вернулась и стала верещать о силе гормонов. Мой ответ был прост: «Ты настолько несправедлива и жестока ко мне, что тебе лучше бы подумать о спасении души; кстати, исповедь
Февраль
Ведет себя как Julia, а мне смешно и в то же время противно ее поведение. Я далеко не Romeo (по отношению к ней, конечно).
Я вел спокойную беседу по ее инициативе до двух часов ночи. Тут она воскликнула: «Ich mochte Sex! Мы уже как год не имеем интимных отношений. Знаешь, что это значит? Юридически брак закончил свое существование». Я ответил: «Конечно, знаю». На уступки я не пошел.
Закатила мне скандал, которому позавидовала бы закоренелая истеричка. «Все! Больше терпеть такие унижения я не собираюсь (и с криком Банзай!)», кинулась на меня как остервенелая. Или ты спишь со мной или развод, причем, немедленно!» Что самое забавное – ей даже повод не нужен для подобного спектакля. «Я уже неделю как сплю одна! Последние три дня ублажаю тебя, как могу, а ты холоден – тебе все равно; я для тебя пустое место; свинья!» Затем мгновенно оделась и вылетела на улицу, сказав следующие слова: «Это конец! Я еду в Ниерст, встретимся в суде, ищи себе квартиру». Мне удалось с трудом найти место между этим потоком оскорблений, и я успел все-таки произнести: Я не стану возражать против развода, до свидания». Через 30 мин. последовал звонок от Х. Опять крик, обвинения. Я предложил спокойно обсудить ситуация, дабы без моральных потерь поставить все точки над i. Приехала. Предъявила требования ко мне как жена мол, почему я езжу к Райнхарду без нее. На что я еще раз спокойно повторил, что он попросил меня быть переводчиком и поэтому нужно об этом спрашивать у него. Затем, на ее ультиматум, я ей выставил свой (заведомо зная, что она ни за что не выполнит мое условие). Итак, если она желает интимных отношений, то должна без каких-либо оговорок быть со мной и если отправляется в Ниерст к В., то я там должен быть на правах законного мужа. Тут она призадумалась и сказала: «Когда-нибудь это произойдет». Я пожелал ей спокойной ночи. И, тем не менее, завтра я еду в Дюссельдорф и провожу Антонину Марчук. С 26.01.05 по 6.02.05 Антонина будет здесь.
Я не удержался и записал ее цитату: «Du muss dem lieben Gott auf Knien danken, dass du mir in dieser Situation begegnet bist und keine anderen Frauen». Это ее ответ на мои доказательства ее безобразного, мягко говоря, отношения ко мне.
Я думаю, что Папой Римским будет Ratzinger. 22 ч.32 мин. Пыталась снова добиться своего; в конце концов, бросила: «Тогда я должна найти другого мужчину. На что я заметил: «Ищи!» И все же проскользнуло у нее: «Ты не можешь мне дать уверенность в завтрашнем дне, на что я не преминул сыронизировать: «Не только в завтрашнем, но и в настоящем».
Должен согласиться с тем, что коль речь заходит о семье Drugg, молчит как рыба (финансы, негативные проявления…). Тут снова, 12 лет слышу одно и то же, заговорила об отце, как о герое. Я заметил: «А твои дети знают об этом?» Ответ: «Нет». Я: «Почему?» А.: «А когда рассказывать? Я готовлю, Иоахим (младший сын) за компьютером». Вот и проговорилась, а клялась мне, что в Ниерсте не готовит. Мол, сын Эгмонд готовит, а она работает как проклятая по дому. Я ей все равно никогда не верил!
Подходит ко мне, я сижу за компьютером и говорит: Ich mochte mit dir kuscheln», на что я уже не знаю в который раз отказываю и спокойным тоном замечаю: «У нас совершенно противоположное представление о семье и браке». Тут она мягким голосом вещает: «Я хочу для всех только добра». Мне ужасно хотелось ей бросить фразу: «Проститутка тоже для всех», но промолчал.
В субботу были на рынке, там я купил произведения Шиллера, а она (дорогая Анна) мне рубашку за 1 евро. Показывает мне, словно одарила миллионом и говорит: «Видишь, я о тебе думаю». Я подумал: «Da bleibt mir die Spucke weg».
Вернулись из гостей, были у Uschi Polaszek. Еще по пути туда пыталась меня вывести из равновесия и пару раз в гостях, но я все пропускал мимо ушей, либо отшучивался. Приехав домой, началось. Я дал ей заполнить формуляр для Auslanderamt, ту она заявляет: «Ты уже больше года не желаешь интимных отношений; вот получишь гражданство и уйдешь». Я спокойно объяснил, что дело вовсе не в гражданстве. В подобной ситуации мало-мальски уважающий себя человек не станет жить по твоим требованиям. Здесь абсолютно взаимоисключающие условия, ведущие к параллельной жизни». Через час тихо сказала: «Я знаю».
Я в доме Хильдегард, навожу там порядок. Хильдегард с Паулем в Испании. Звонит мне между 18 ч 10 мин и 18 ч.20 мин. и спрашивает: «Все в порядке? Отдал документ в иностранный отдел?» Я: «Да». Она: «Как я рада!» Ну, это ли не скотство?!
Март
Странно, странно. Звоню Шимаркиной (сокурсница по институту), и тут она мне говорит сходу: «Я видела сон, где с тобой разговаривала с 28 февраля числа на 1 марта и ты звонишь». Последний раз я ее видел в июле 2004 года и ни разу не звонил.
Вчера был в Нойсе на литературном вечере (Diotima), там участники читают свои произведения. По истечении какого-то времени одна женщина говорит: «У меня есть флейтистка (здесь шла речь о прочтении стихов с музыкальным сопровождением), причем будет играть бесплатно, она пока еще практикуется». Другая говорит: «А у меня есть арфистка». Тут я добавляю: «А у меня есть Nervensager». Вечером устроила скандал, 9 числа тоже.
Звонок. Подходит к телефону, говорит с Вольфгангом: «Ja, mache ich, selbstverstandlich». Положила трубку, взяла у меня 10 евро ему на сигареты и булочки к завтраку и поехала в Nierst.
Завела старую пластинку, в конце добавив, что я должен принять ее поведение как нормальное, объяснив мне, что (jetz, kommt der Hammer) – она к Вольфгангу испытывает Zugehorichkeit и вообще (повторяет чужую мысль): «Die Frau man muss nicht verstehen – muss lieben». Во как!