Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
Походили по улицам. На бульваре Елизаветы несколько разрушенных зданий (одна-две бомбы). «Это американцы». Рядом улица Академии, около десятка побитых домов.
— Это немцы, несколько дней назад.
Взяли такси. Поездили по городу. Очень много народа, хорошо одетого, много молодежи, офицеров. Женщины некрасивые, интересных мало. Разрушений не много. Все магазины бойко торгуют. Много разносчиков с фруктами, газетных киосков.
Нашу технику встречают восторженно. Странный народ — только что их били, дрались с нами, а сейчас орут, приветствуют. Поехали в какой-то переулок: дом ЦК КП Румынии. Небольшой особнячок, патрули с повязками. Приглашают, но мы торопились.
На аллее Виктории встретили роту амфибий. Командир — капитан Михаил Гильбо, ленинградец, сказал, что он был первым военным комендантом Бухареста, но сегодня сдал дела новому — генерал-майору. Вообще, наши танки вступили в Бухарест еще 29-го августа — полк. Гильбо договаривался с властями о расквартировании, о фураже, о продовольствии. Король Михаил приказал все отпускать до всяких соглашений. Ни одного конфликта за эти дни, полная учтивость. Узнав, что мы улетаем в Москву, Гильбо просил позвонить (Д3-06-51) и дал письмо. (Я все сделал).
Я привез с собой 200 экз. «Правды». Начали кидать в толпу. Меня чуть на части не разорвали. И главное — на русском просят: «Дай газету!».
Очень многие ко мне присматривались, потом спрашивали «аид?». «Да». Начинался разговор по-еврейски. Наконец, мне надоело, и я стал отвечать: якут, туркмен.
В Бухаресте встретили Кригера, Гурария (с ним прямо расцеловались на бульваре к удовольствию румын), Симонова. Наших — нет.
Встречали русских — угнанных из СССР, одна девушка (Михайлова, кажется) плакала, говорила, что три брата на фронте, сама угнана из Одессы. Вообще, одесситов видел нескольких — спрашивают, что с городом, когда можно будет обратно. Видели наших пленных — майора, подполковника и других — направляли их к коменданту.
В 13 часов собрались снова у памятника. Поехали на том же «Форде» на аэродром. Там стояли два «Бостона» и несколько «У-2» для нас. Сели в «Бостон» и полетели в Бузэу. Лететь 15 минут. Идем полчаса, час, смотрю на картушку — все время разные курсы. Блудим! Через полтора часа сели на поле, определиться. Янко — в 60 км. к востоку от Бузэу. Снова поднялись.
Вот наконец и Бузэу. 4 часа дня. В «Бостон» хоть и худо, но зато быстро. В кабину штурмана садятся еще Тараданкин и Симонов, в бомбо-люк Кригер, Высокоостровский, Капланский. Я снова на полу. Уснул. Через 4 часа Москва.
Еще в воздухе Москва запросила — кто летит. Ответили. «Дуглас» с остальными шел за нами и сел в 10 ч. вечера во Внуково.
Приехал и сразу к Поспелову. В это время позвонил Щербаков. Узнал, что я прилетел и попросил к телефону.
— Как летели? Как было организовано? Как встречали? Хорошо? Радуются, что война для них кончилась. Эксцессов не было?
— Нет.
— Как выглядят наши бойцы?
— Запылены, но чисто и бодро!
— Хорошо! Ну пишите.
Написал полполосы. Отдал пленку Короткова в проявку.
Ночью в 4 ч. утра поехал к Александрову в ЦК (нач. управления агитации и пропаганды). Тихий просторный кабинет. Портрет Ленина. Невысокого роста, моложавый, сухой, приветливый. Прочел.
— Хорошо. При окончательном чтении прошу иметь в виду такую мысль: это все-таки побежденная, а не дружеская страна. Некоторые газеты сбились на восторг встречи — не надо.
Начал расспрашивать об общем впечатлении.
— Торгуют всем, от яблок и до страны.
Смеется.
— Много народа?
— Много.
— Молодежи?
— Много.
— Город не побит?
— Мало.
В это время позвонил Щербаков. Он сказал, что я тут и посоветовался надо ли писать, что румыны подносят зажигалки прикуривать.
— Оставить! Заискивают, — сказал Щербаков.
ДНЕВНИК СОБЫТИЙ 1944-45 г
Аннотация: Награждение орденом. Смерть Виленского. У Байдукова. Генерал Вольский в редакции. Новый 1945 год. Взятие Варшавы. Рассказ Коккинаки. Режиссер Калатозов в редакции. В.Кожевников о чистоте зерна. Рассказ Волчанской о поездке в Европу. Поездка на аэродром к Яковлеву, новые самолеты, пояснения Яковлева, обед в его кабинете на авиазаводе. 7 мая известие о капитуляции, слухи по Москве, официальной информации нет. У Папанина отметили победу. 8 мая выступили с речами главы союзников. 9 мая празднества в Москве. В Кремле у Микояна, беседа о послевоенном Берлине. Смерть в Боткинской Абрама (брата), похороны. Открытие сессии ВС РСФСР, Сталин на трибуне. Сессия Академии Наук в Ленинграде, встреча с Капицей и др. учеными. Разговор с Яковлевым, гибель его самолета. Выступление в редакции Майского.
Тетрадь № 26–27.10.44–06.09.45 г.
27 октября.
Очень давно не брал пера в руки. Летний и осенний период записаны в другой книжке, дошла до корочки, вернулся к этой. Но вернулся с запозданием. Больше месяца не держал пера в руках.
За это время успел съездить в Румынию и на Карпаты, вернуться.
Последовательно — основное.
Вернувшись из Румынии, узнал, что Военный совет 1-го Украинского фронта наградил меня орденом Красного Знамени. Приказ № 0132/н от 22 сентября 1944 г. Этим же приказом Яша Макаренко награжден орденом Отечественной Войны 2-й степени, корр. ТАСС Крылов — Красным Знаменем, корр. ТАСС Гриша Ошаровский Отечественной Войны 1-й степени. Через день наградили там и Сашку Устинова Красной Звездой.
Приехавший с фронта корр. «Известий» Виктор Полторацкий рассказывает, что 30 сентября начальник ПУ фронта генерал-лейтенант Шатилов созвал все работников политуправления, зачел приказ о нашем награждении, выразил удовольствие, что на фронте работают такие журналисты. Между прочим, на фронте организуется к Октябрю выставка о боевом пути фронта, там устраивается специальный раздел «военный корреспонденты».
В редакции известие встретили по-разному. Поспелов поздравил действительно, видимо, от души, Ильичев — весьма кисло и с нескрываемой завистью. Орден, конечно, знатный. Из редакционных — он есть еще у генерала и Первомайского. Все-таки докапало: представили ведь еще в декабре прошлого года, за Киев.
Получать хочу в Москве. Попросил Полевого прислать выписку.
Сталинские премии за 1943 год все еще не опубликованы. Несколько раз мы готовились и зря. Рассказывают, что Сталин сказал о литературных произведениях, представленных на премию
— Надо, чтобы народ с ними ознакомился. А то едва выйдет книга, или напечатают ее в журнале — готово. А ее еще никто, кроме критиков и Союза писателей не читал.
Поэтому задержались и другие премии.
23-го октября умер Эзра Виленский.