Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!
Шрифт:
Интересно, а борьбу индусов — маратхов, джатов, раджпутов и т. д. — против мусульманина, — Великого Могола Аурангзеба (1658–1707), тоже англичане спровоцировали? И чем противостояние выгодно Англии — как всегда, непонятно. Но непонятно — нам с вами, а сталинистам старой (а тем более новой) закваски и понимать не надо, им «и так ясно», что «все зло в мире — от англосаксов».
Вообще, ненависть к англосаксам — общая черта наших, по определению Е. Евтушенко, «борцов за несвободу» от Дугина до Кремлева. Но об англосаксах и о том, чем такая неприязнь к ним обоснована, мы еще поговорим, а пока вернемся к отношениям с Германией.
Прогерманские симпатии заметны и у самого Берия. Опять-таки
25
Дугин А. Г. Основы геополитики. М., 1996. С. 220–245.
26
Там же. С. 267.
27
Там же. С. 248.
Пакт Молотова — Риббентропа г-н Дугин считает «пиком стратегического успеха…» в их борьбе с ненавистным ему «атлантизмом» [28] . А вот победу над Гитлером в 1945 г. Дугин именует «псевдопобедой», которая на самом деле означала стратегическое поражение евразийства в борьбе с атлантизмом, так как две духовно близкие евразийские страны — Россия и Германия — воевали друг с другом, к выгоде «заклятых врагов обеих стран — атлантистов» [29] .
28
Дугин А. Г. Конспирология. М., 1993. С. 103
29
Дугин А. Г. Конспирология. С. 109–110.
Но вернемся к Берия. Вот запись в его дневнике от 12 августа 1940 г.: «У них (у немцев. — Д. В.)там не социализм, но чистого капитализма тоже нет. Государственный капитализм. И для народа делается много» (1. С. 191).
Чем государственный капитализм отличается от социализма, нам коммунисты так никогда и не объяснили. А в самом деле, в чем различие? Мое мнение: отличие капитализма (в том числе и государственного) от тоталитарного социализма в том, что отсутствует принудительный труд, то есть такое положение дел, когда, во-первых, работать заставляют, во-вторых, условия труда безраздельно определяет работодатель, а в-третьих, уход с работы или отказ от нее (забастовка, например) не допускаются мерами физического принуждения. Но уж к Третьему рейху это никак не относится — там принудительный труд еще как имел место!
А Кремлев добавляет еще, что осенью 1940 г. Сталин мог задуматься о крутом развороте в сторону Германии, но, «к сожалению», на него не решился (1. С. 198).
Расшаркивание
К этим симпатиям Берия к нацизму (которые, надо отдать ему должное, с определенного момента исчезают) мы тоже еще вернемся. А теперь перейдем к самому пакту с Германией и его последствиям. Начнем с такого интересного факта: 27 августа 1939 г. Берия пишет о «тех областях /на Украине/, которые отойдут к нам» (1. С. 141).
Интересно! Поклонники Сталина и вообще «мирной политики СССР» с пеной у рта отрицают наличие каких-то секретных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа; в таком случае откуда же Берия знает и пишет про «территории, которые отойдут к нам» за пять дней до нападения Гитлера на Польшу, но зато через четыре дня после подписания советско-германского пакта, если, по мнению историков-«ортодоксов», СССР лишь 17 сентября принял решение вступить в эти земли, «чтобы защитить их народы от ужасов войны» (сказать «от попадания в фашистскую неволю» в сентябре 1939 г. было, как бы сейчас сказали, «неполиткорректно»)?
А ведь у Берия — четкое понимание того, что впереди большие «освободительные походы», причем явно связанные с началом войны с Германией: «Все данные — за то, что немцы скоро начнут. Коба пока не решил, когда пойдем мы. Все равно надо готовиться, потому что наркомвнудельцам теперь воевать и воевать» (это тоже конец августа 1939 г.) (Там же).
Позвольте, это с кем же теперь «воевать и воевать»? «Внутреннего врага» вроде истребили, и Большой Террор за ненадобностью уже свернули. Да вот и XVIII съезд ВКП(б) прошел, и назвали его «съездом победителей». С кем же теперь воевать? Явно с тем, кто «за бугром». И, судя по тону дневника Берия («воевать и воевать»), «освободительным походом» в Польшу дело явно не ограничится.
С немцами пока — мир. Интересно читать записи, относящиеся к отношениям СССР с Германией. Уже весной и летом 1940 г. Берия пишет в дневнике, что немцы постоянно залетают на нашу территорию и нарушают границы. «Каждый раз говорят, что заблудились. Большинство, думаю, правда. Но разведку тоже ведут…» (1. С. 171). Пока, таким образом, на действия Г ермании смотрят сквозь пальцы.
Польский вопрос
А вот отношение к полякам — совсем другое, чем к немцам.
Сначала — речь о Катыни, куда же без нее. То, что польских пленных расстрелял не Сталин, а немцы, у Кремлева как бы само собой подразумевается. Так и пишет: «О «катынском» же «палаче» (кавычки Кремлева. — Д. В.)Берия вообще не разговор» (2. С. 99). Применительно к записи за начало декабря 1941 г. он констатирует (1. С. 313), что в беседе посла Британии Криппса (с главой Лондонского польского правительства Сикорским в Москве в начале декабря 1941 г. — Д. В.)нет ни слова о катынских делах, хотя при этом констатируется, что Криппс — «тот еще хорек», а Сикорский — «просто сволочь».
Позвольте, но как могла иметь место беседа о Катыни за 16 месяцев до того, как нацисты обнародовали сведения о расстреле поляков в этом лагере и сообщили об этом событии всему миру?
Через эти самые 16 месяцев, весной 1943 г., когда дело приобрело международную огласку, Берия пишет: «Немцы передали сообщение о раскрытии захоронения польских офицеров, расстрелянных НКВД в 1940 году… Коба был взбешен, потому что поляки в Лондоне тут же ухватились, сделали свое заявление… Можно предполагать, что это согласовано с немцами. А с Черчиллем наверняка. Вот Коба и злится» (2. С. 111).