Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни
Шрифт:
Идиллический образ четырех милых девочек в белых вышитых батистовых платьях с голубыми бантами в волосах совершенно не отражал те четыре очень разных личности, которые росли и развивались за закрытыми воротами Александровского дворца. К 1906 году общественное представление о сестрах Романовых окончательно сложилось под влиянием тех многочисленных официальных фотографий, которые были сделаны для удовлетворения интереса публики. Именно это поверхностное, слащавое представление о них и преобладало вплоть до начала войны [355] .
355
Buxhoeveden. «Before the Storm», p. 245 (Буксгевден С. К., «Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах». Кн. 3: «Перед бурей»).
Глава 6
«Штандарт»
Во время беспорядков 1905 года у семьи Романовых не было другого выбора – пришлось безвылазно оставаться в Петергофе, почти что пленниками. Начальник императорской дворцовой охраны генерал Спиридович (оправившийся от ранений, полученных после недавнего покушения на него) был одним из немногих людей в императорском окружении, который
356
Зимин И. В., «Царская работа. XIX – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора». М. – СПб.: Центрполиграф, 2010, с. 262–264.
357
SL, p. 216–18; Hall. «No Bombs, No Bandits».
358
Grabbe and Grabbe. «Private World», p. 91.
Дети любили «Штандарт» и знали многих из 275 матросов и офицеров ее экипажа, помнили их всех по именам. На борту яхты они чувствовали себя в безопасности, и вскоре она стала им вторым домом. Яхта «Штандарт» 420 футов (примерно 128 м) длиной была самой большой и быстрой из всех императорских яхт того времени. Кроме того, она была оснащена всеми удобствами: на яхте было электрическое освещение, паровое отопление и водопровод с горячей и холодной водой. Ее роскошные гостиные и кают-компании были обшиты панелями из красного дерева, освещены хрустальными люстрами и канделябрами. На борту была судовая церковь со своим иконостасом и столовая, где одновременно могли разместиться семьдесят два человека. Каюты царской семьи были удобными, но достаточно скромными, в своем убранстве повторяя излюбленный уютный английский стиль Нижней дачи и Александровского дворца. Посыльное судно регулярно поставляло на борт яхты вместе с почтой для Николая коробки свежих цветов из Царского Села, предназначенные для Александры, которая всегда питала страсть к свежим садовым цветам.
Сначала девочки делили маленькие тесные каюты на нижней палубе со своими горничными. Их родители считали такое расположение вполне достаточным, пока дети были еще маленькими. Но после 1912 года каждой на императорской палубе были выделены собственные каюты размером побольше, хотя даже их нельзя было сравнить с просторной каютой, предназначенной для Алексея [359] . Однако хотя девочки и любили свои небольшие каюты, как ни малы они были, но лучше всего они чувствовали себя на палубе: там было ощущение свободы, там, одетые в свои темно-синие матроски (или белые, если погода была теплая), соломенные канотье и сапожки на пуговицах, девочки могли пообщаться с офицерами, поиграть в настольные игры и даже покататься на роликах по гладкой деревянной палубе. Александра обычно была поблизости, шила, сидя в удобном плетеном кресле, или отдыхала на диване под тентом – и всегда наблюдала за детьми. Всякий раз, когда семья отплывала на яхте, каждому из детей Романовых назначался его личный телохранитель или матрос-дядька из экипажа яхты, который должен был заботиться о безопасности ребенка на море. Летом 1906 года дети поначалу немного стеснялись членов экипажа «Штандарта», но скоро они уже подружились со своими дядьками, которые готовы были часами рассказывать им истории про мореплавание или о своих домах и семьях. Андрей Деревенько был назначен дядькой Алексея, которому требовалось особое внимание. Мальчик недавно научился ходить, и приходилось неустанно присматривать за ним, как бы он не упал и не поранил себя, чтобы не допустить кровотечения. Девочки тем временем подружились с некоторыми из офицеров. Когда они сходили на берег, на прогулках они держали этих офицеров за руки или садились вместе с ними в гребные лодки и помогали грести. Часто в 8 часов утра девочек уже можно было встретить на палубе, куда они приходили, чтобы увидеть построение экипажа на утреннем торжественном поднятии флага под звуки судового оркестра, игравшего «Николаевский марш».
359
Детальное описание внутрикорабельной обстановки яхты «Штандарт» и жизни на ее борту в 1906 году представлено в издании: Саблин Н. В., Указ. соч., с. 18–39. См. также: King. Указ. соч., p. 274–85; Туоми-Никула, Йорма и Парви, «Императоры на отдыхе в Финляндии». СПб.: Издательский дом «Коло», 2003.
Экипаж, понимавший и ценивший высокую честь служить на «Штандарте», отвечал взаимной любовью четырем сестрам. Всем они казались очень милыми, как вспоминал позднее в своих мемуарах Николай Васильевич Саблин. Общение на борту яхты было настолько неформальным, что матросы обращались к сестрам по имени и отчеству, без титулов, и готовы были для них на все. Первые детские робкие знакомства выросли впоследствии в глубокую дружбу. В ту первую поездку в 1906 году Ольга очень привязалась к Николаю Саблину, а Татьяна – к его тезке и однофамильцу (но не родственнику) Николаю Васильевичу Саблину. Марии понравился Николай Вадбольский, а маленькой Анастасии, на удивление, приглянулся довольно молчаливый штурман по имени Алексей Салтанов. Она устраивала беготню с ним и с другими, оказавшимися поблизости, включая ее матроса-дядьку Бабушкина, носилась по яхте с утра до вечера, забиралась на мостик, когда никто не видел, всегда растрепанная и неуемная, а в конце дня дрыгала ногами и кричала, когда ее уносили спать. Ее флегматичная сестра Мария предпочитала менее энергичное времяпровождение на борту. Как вспоминал Саблин, «ей нравилось посидеть, почитать, закусывая сладким печеньем», отчего она полнела все больше, поэтому сестры дразнили ее «наша добрая толстая Гав-Гав» [360] .
360
Саблин Н. В., Указ. соч., с. 234.
Александра на «Штандарте» становилась совсем другой женщиной – более счастливой и спокойной, чем где бы то ни было. Теперь она общалась с новым другом, Анной Вырубовой, которая появилась при дворе в феврале 1905 года. Хотя она никогда не была официально назначена фрейлиной, Анна быстро заполнила пустоту, которая образовалась, когда любимая фрейлина Александры, княжна София Орбелиани, которая находилась при дворе с 1898 года, тяжело заболела и не смогла больше служить императрице [361] . Вскоре Анна стала для царицы незаменимой наперсницей и почти постоянной фигурой в ее повседневной жизни. Бог послал ей друга, сказала Александра, а друзей, которым можно было доверять так же, как Анне, было трудно найти в том замкнутом мире, в котором она жила.
361
Больной Орбелиани были выделены комнаты в Александровском дворце. Александра сама платила за ее лечение и ухаживала за ней. Состояние больной постепенно ухудшалось. Соня умерла на руках у Александры в декабре 1915 года. Cм.: Vyrubova. «Memories», p. 371. Александра проявляла такую же заботу и внимание к Соне, какую она всегда проявляла в отношении тех, кого любила. См.: Зимин И. В., «Детский мир. Повседневная жизнь Российского императорского двора», с. 365–366.
Маленькая, приземистая и неказистая, с короткой шеей и большой грудью, Анна Вырубова была доверчива. Она «была, по сути, как ребенок; казалось, ей впору бы находиться в какой-нибудь школе» [362] . Именно это незнание света и уступчивость понравились в ней Александре больше всего: Анна была слишком проста для интриг и не представляла собой никакой угрозы. Фактически Александра испытывала к ней чувство жалости. Необычная близость императрицы с двадцатилетней инженю вызвала значительное недовольство и зависть среди других дам, уже давно находившихся при императорском дворе, в частности удаленных от императрицы Орбелиани и Мадлен Занотти. Но на борту «Штандарта» Александра и Анна были неразлучны. Они часто пели дуэтом и играли в четыре руки на фортепиано. Послушная и восторженная Анна ловила каждое слово Александры, и менее чем через год царица по-матерински помогла ей устроить брак.
362
Dehn. «Real Tsaritsa», p. 38; Vorres. «Last Grand Duchess», p. 137. Для понимания характера Вырубовой см.: Dehn. «Real Tsaritsa», p. 48–49.
Простой, но идиллический отдых на яхте в финских шхерах, ставший обыденным для семьи Романовых вплоть до начала войны в 1914 году, был для четырех сестер лучшим и счастливейшим временем. В отличие от любого периода на суше эти поездки давали девочкам возможность быть в особенной близости к родителям и в первую очередь больше времени проводить с отцом, которого все они боготворили. «Быть на море со своим отцом – вот что составляло их счастье», – вспоминал флигель-адъютант императора граф Граббе [363] . Тогда Николай оставлял свое привычное по-викториански снисходительное отношение к детям, а они, в свою очередь, были счастливы просто быть в его компании и наслаждаться простыми удовольствиями. На борту «Штандарта» Романовы могли вести ту идеализированную, свободную от великосветских условностей семейную жизнь, о которой они так мечтали, но никогда не смогли обрести на берегу.
363
Grabbe and Grabbe. Указ. соч., p. 57.
В золотом осеннем свете яхта неторопливо проплывала вдоль побережья Финляндии мимо череды небольших, густо поросших пихтами, елями и березами островов и безлюдных отмелей с редкими рыбацкими хижинами. Семья могла остановиться где угодно. Дети с большим удовольствием высаживались на сушу в середине дня со своими нянями и дядьками и играли в мяч или догонялки, устраивали пикники или собирали грибы и ягоды. Они часто отправлялись с отцом погрести на лодке, от этих поездок осталось много фотографий, сделанных генералом Спиридовичем, который неизменно был поблизости и не сводил с детей глаз, обеспечивая безопасность царской семьи. Николай не был таким уж заядлым охотником и совсем не любил рыбалку. Однако он любил продолжительные пешие прогулки, ходил быстрым шагом, и немногие из окружения могли за ним угнаться. Даже на отдыхе ему приходилось уделять немало времени поступавшей почте, но когда появлялась возможность, Николай спускался на берег, чтобы поиграть в теннис на кортах местных землевладельцев, или отправлялся один погрести в своей байдарке в спокойных заводях на закате. Конечно, царя сопровождали офицеры охраны, но они следовали за ним на достаточном расстоянии. Иной раз Николай просто выходил на палубу посмотреть на погоду, поговорить о навигации с флаг-капитаном, принять участие в смотре судовой команды или просто посидеть с сигаретой в руке рядом с Александрой, почитать книгу или поиграть в домино со своими офицерами.
День шел за днем в полном спокойствии, воздух был по-прежнему чист и ясен, сентябрьское солнце низко стояло на небе, но вскоре ночи стали все непрогляднее и холоднее, наступили первые заморозки. 21 сентября 1906 года семья провела последний день «прекрасной беззаботной жизни», как с сожалением писал Николай [364] . Ему нравилось в Виролахти, он предпочитал это местечко всем другим и хотел даже построить здесь летний домик или приобрести один из островков. После того как яхта пришвартовалась в Кронштадте и пришло время сойти на берег, девочки, сгрудившись, плакали, прощаясь со своей «семьей» на борту. Перед тем как расстаться – и так было в каждую их поездку на «Штандарте», – императорская семья делала щедрые подарки всем членам экипажа яхты.
364
21 September 1906, «Николай», доступно на сайте: http://lib.ec/b/384140/.read#t22