Дневники Марионетки. Путь к любви
Шрифт:
Так, чего же, спрашивается, они все ко мне привязались? Что им может понадобиться от простой девочки? Только если... Энергетический потенциал, будь он не ладен! Ведь, это единственное что может быть ценно для них. А Эрик говорил, что у меня он очень велик, да и сама я это видела. Но... Разве стали бы эти, хм... странные существа, которых даже при таком внешнем сходстве и людьми-то назвать нельзя, устраивать вокруг меня подобный цирк? Ответ очевиден...
И если отбросить лишние эмоции и посмотреть на всё это со стороны, то получается, что я для них кто-то вроде куклы-марионетки, управление которой эти хитрые кукловоды умудрились потерять. А другого объяснения их поведению у меня нет.
Грустно и пусто... Если сказать, что я в растерянности, значит ничего не сказать, потому что то состояние, в котором пребывают мои мысли весь сегодняшний день, не иначе как шоком назвать сложно.
Странно, мир перевернулся, потом ещё раз перевернулся, а я смотрю на огонь и мирно размышляю о его выкрутасах сидя на этой крыше. Тихо, спокойно... почти тепло. Одиноко? Может быть. Хотя, если бы единственная моя подруга сейчас была рядом, стало бы только хуже. Вся эта ситуация вызывает у неё гораздо больше эмоций чем у меня, и чаще всего они далеко не положительные.
Лари, вообще, сразу приняла мои проблемы на себя, как будто стараясь уберечь от лишних переживаний. Но... не тут-то было. Я, конечно, очень благодарна ей за участие, но справиться со всем этим мне придётся самой.
– Привет...
От неожиданности я подпрыгнула на месте и с диким удивлением уставилась на того, кто сейчас медленно закрывал за собой призрачный полог моего купола. Неужели я настолько погрузилась в собственные мысли, что совершенно не заметила, как на моей крыше появился посторонний. И что теперь делать? Да он размажет меня по стенке за такую наглость!
Полукровка жжёт костры на здании Совета. Вот уж точно, достойное обвинение для вынесения смертного приговора.
Что делать?
Я испуганно взирала на своего ночного гостя, но, к моему удивлению, он вовсе не злился, и даже наоборот, выглядел каким-то... счастливым? И так очаровательно улыбался, что я просто потеряла дар речи. Вот уж настоящее оружие, способное вводить людей в состояние полного ступора.
– Прости, что потревожил, но... можно я посижу с тобой... там становится холодно, - голос незнакомца звучал так мелодично и успокаивающе, что я даже не сразу нашла, что ответить. Пришлось лишь махнуть головой и быстро опустить глаза.
– Не бойся меня, пожалуйста... Я обещаю, что не причиню тебе вреда, - добавил он. Ага, конечно, не причинит, вот только глазки мои обыкновенные увидит и сразу в лице изменится.
– А то, что ты полукровка для меня совершенно не важно, - словно читая мои мысли, добавил он.
Вообще, этот незнакомец говорил таким тоном, как будто я была диким ребёнком какого-то Богом забытого племени, который впервые видит человека. Создалось странное впечатление, что он жутко боится, что я испугаюсь и убегу.
Смысл его заявления поверг меня в настоящий шок и заставил снова поднять голову и внимательнее рассмотреть незнакомца.
Он сидел с противоположной стороны от костра и как-то странно на меня поглядывал, то ли с любопытством, то ли с радостью. Его тёмные волосы лежали в гармоничном беспорядке, а непослушная чёлка то и дело стремилась упасть на лицо, чьи правильные и немного грубоватые черты показались мне знакомыми. Одет он был в чёрные брюки и тонкую рубашку такого же цвета. Ни куртки, ни даже свитера у него не было...
– Почему ты в таком виде? Там же холодно...
– спросила я, но встретившись взглядом с серебристо-серыми глазами гостя, тут же отвернулась.
– В тот момент, когда я покидал дом, погода на улице меня волновала меньше всего...
– грустно улыбнувшись, ответил он.
– А... Мне тоже пришлось довольно быстро уходить, но о куртке я всё-таки вспомнила.
– Что, проблемы с роднёй?
– усмехнувшись, спросил он.
– Скорее, с прошлым, которое неожиданно всплыло, - почему-то говорить с ним было очень легко. Может оттого, что он буквально излучал доброжелательность, а может причина в его внешности и улыбке, которая, честно говоря, цепляла за живое.
– Звучит печально...
– посочувствовал мне брюнет.
– И ты решила спрятаться от своего прошлого здесь?
– чуть насмешливо удивился он.
– Нет, скорее постараться разобраться в себе. Странно, но это единственное место, где я могу спокойно думать.
– Любишь высоту?
– спокойно спросил он.
– Да... очень. А что принесло сюда тебя? Тоже нравится сидеть на крыше?
– только сейчас я осознала, что мы встретились не на улице и не в парке на лавочке, а ночью на крыше. А сие место никак нельзя считать людным.
– С некоторых пор питаю слабость к подобным местам, - уклончиво ответил обладатель серебристых глаз.
– Когда-то одна странная девушка затащила меня на край огромной скалы. Ей нравилось сидеть там на закате...
– Ух ты, наверно это было страшно, - спросила я, отчётливо представляя себя сидящей свесив ножки на краю обрыва.
– Ещё бы, но вместе с тем, очень хорошо...
– тихо проговорил он, всё так же пристально меня разглядывая.
– Странно, но твоё лицо кажется мне смутно знакомым... Как твоё имя? Меня, кстати, Агния зовут.
– Можешь звать меня Эви, - неожиданно охрипшим голосом ответил он и потупил взгляд.
– Эви... Интересное имя. Ты ведь не местный. Наверно, приехал по случаю Большого Совета?
– И как же ты догадалась?
– Просто...
– я демонстративно пожала плечами.
– Во-первых, никогда тебя раньше не видела, а во-вторых, у тебя мобильник в кармане светится, а местные их с собой никогда не носят.
Он удивлённо опустил голову и, достав свой телефон, на который кто-то упорно пытался дозвониться, швырнул его на матрас рядом со мной.
– Нужен? Дарю!
– теперь в его голосе слышалось раздражение, но оно довольно быстро исчезло.
– Я могу тебе чем-то помочь?
– тихо поинтересовалась я, но тут же усмехнулась и продолжила.
– Хотя, всё что я в моих силах это подкинуть в костёр побольше дров, и спокойно выслушать всё, что ты захочешь рассказать. Как видишь, не густо...
– Давно ты в этом городе?
– неожиданно спросил Эви.
– Пару месяцев. Меня знакомая сюда притащила, так как, по её словам, моя жизнь среди людей могла бы стать слишком невыносимой.