Дневники склейщика чашек
Шрифт:
– Простите, Вы сказали: «дура»? Или мне послышалось?
– А как еще сказать? Показали же все это по телику и на Ютюбе тысячу раз для особо одаренных! Он бы из тебя все деньги вытряс, бестолочь!
– Между прочим, Герасим Михайлович, я не собиралась деньги ставить!
– Да, что ты говоришь?! Никто не собирается, а потом ставят, как миленькие. Они же профессионалы. На таких любопытных девочек все и рассчитано.
– У меня и нет их с собой, денег-то!
– Не важно! Какие-то есть! Вот, их бы и вытащили! Ты бы оглянуться не успела, как без штанов осталась бы. Хотя…, – Гера, взял секундную
– Ну, знаете!
Задетая за живое обладательница джинсовых бриджей по-жеребячьи мотнула головой, так, что тягучие капли молочно-шоколадного коктейля сорвались с конца полосатой трубочки и разлетелись по сторонам.
– Ой!
– Вот, тебе и «ой», – Гера уныло смотрел на свою грудь, – извините, пожалуйста, – пропищал он тоненьким голоском, – что я, такая растяпа, испортила Вам рубашку, которую Вы, наверно, всю ночь стирали, все утро гладили.
Он закашлялся. Его спутница молча протянула ему бумажную салфетку.
– Никогда не извиняешься, да?
Салфетка, разумеется, не спасла, только усугубила.
– Раскаиваться в ошибке, значит добавлять к уже совершенной еще одну.
– Надо же! Бухгалтерша, цитирующая Ницше!
– Не более удивительно, чем швея, избивающая молодых бизнесменов.
Гера перевернул салфетку другой стороной и вытер пот со лба и шеи.
– Вот, что, Анна Андреевна, раз уж вопросы этики в рамках проэкзистенциальной философии мы уже обсудили, давай вернемся к теме твоего заказа. Мне еще в магазин идти, и дома дел по горло.
Девушка приподняла брови.
– Ну, ты с тканью приходила. Что хотела заказать?
– А! Да! – она отодвинула тарелку и водрузила на её место острые локотки, – понимаете, Герасим Михайлович…
– Слушай, – досадливо перебил её Гера, – давай без официоза. Попроще и на «ты».
– «Дядя Герасим» подойдет? – мгновенно отреагировала его спутница, пряча насмешливую улыбку за коктейльным зонтиком.
Гера подумал, что девочка переключается с темы на тему, с настроения на настроение удивительно быстро, одним щелчком, как телевизор от пульта. Сам он всегда завидовал счастливчикам, которые умеют, просто, отодвинуть ненужное и жить настоящим моментом, не таща в него из прошлого. Из прошлого дня, из прошлого года, из прошлого десятилетия.
– Подойдет, – улыбнулся он в ответ, – на первое время, а там, глядишь: что-нибудь вылезет. Меня, понимаешь, все по-разному зовут, у кого как на язык придет.
– Наша Инна Яковлевна зовет Вас…, ой…, тебя «Гееерочка».
– Потому ты так удивилась в прошлый раз, когда меня увидела? Ждала напедикюренного мальчика в лосинах?
– Что-то вроде того!
– Извини, что не оправдал. Ну-с, Анна Андреевна…
– Нет уж! Меня, тогда, тоже без отчества, плиз.
– Тётя Аня?
– Очень смешно! Все ребята хохочут!
– Ладно, понял. Не доросла ты еще до тети. Анька и есть.
– Вообще-то…, – девушка от чего-то смутилась и прислонила пустой бокал с остатками льда к щеке, как будто это ей только что поставили «фонарь», – я не Анька. То есть не Анна по паспорту.
– О! Псевдоним, что ли? Творческий, в честь любимой поэтессы?
Может, ты стихи сочиняешь?
– Да, ну, какие стихи! По паспорту я Ванька.
– То есть как? Иоанна что ли? Толком можешь сказать?!
– Я толком и говорю. Папаша мой в советские времена побывал в Чехословакии, и там, не знаю по какой причине, вдохновился чешским женским именем «Ванька». И когда родилась дочка…, сам понимаешь…, а мама не возражала. В школе меня с этим имечком все достали, и в институте я просто представилась Аней. Никто из одногруппников и не знал, что у меня в документах записано, а вот, на работе просочилось.
– Да, уж, – согласился Гера, – в отдел кадров надо глухонемых набирать.
– Во-во! С другой стороны – ничего страшного. Взрослые не дразнятся. Кроме Лехи-админа, но ему простительно.
– Интересно, – Гера с удивлением отметил, что незнакомый админ Леха ему уже не симпатичен, – чем же он заслужил такую благосклонность?
– Да…, – Аня-Ваня махнула рукой, в которой держала всё ту же злосчастную трубочку, – он в подругу мою влюблен, вот, и ведет себя, как дебил.
– Ясно. Я в твою подругу, хвала Аллаху не влюблен, так что – дразниться, как ты выражаешься, не буду. Давай с тобой договоримся на следующую субботу, часа на три. Тогда и расскажешь, что ты хотела, а сейчас мне пора уже.
– Считай – договорились! Может мне журналы привезти? Я пока не очень понимаю, что мне надо.
– И, слава Богу! А журналов у меня полно, но если что-то особенно глянется – тащи, конечно!
Гера достал из заднего кармана новенький бумажник.
– Убери, – хмыкнула его спутница, – я расплачусь, должна же я как-то отблагодарить своего спасителя.
– Кто-то говорил, что денег с собой нет, – прищурил Гера здоровый глаз.
– Что ж, – вздохнула Аня-Ваня, – придется немодные штаны с себя снимать. В залог оставлю, может, примут.
Она протянула подошедшему официанту пластиковую карту.
Гера только вздохнул.
– Да…, совсем я старый…
– Ты не старый, – утешила его девушка, – но странный, это факт.
«Откуда, – подумал Гера – в таком щуплом тельце такое мягкое мецо?»
3.
Ванька скакала по улице вприпрыжку, не смотря на жару и толкотню, пока не вспомнила, что взрослые серьезные женщины так себя не ведут, и пошла помедленнее, легко лавируя между неповоротливыми из-за субботних авосек домохозяйками. Ванька любила лето, от жары, в отличие от многих горожан, не страдала, и слегка поежилась, когда вбежала в торговую галерею. Там исправно, на полную мощность пахал кондиционер. Она махнула рукой девчонкам, сидевшим за столиком кофейни на втором этаже, и запрыгала вверх по мраморным ступенькам.
– Вааанечка! Как ты чудесно выглядишь!
– Привет! А мне как раз сегодня сообщили, что такие, цитирую: «шаровары», уже никто не носит!
– Чушь какая! – возмутилась Юлька, – кто это тебе сказал? Это от зависти!
– Да? Может быть, но, скорее, это, был профессиональный цинизм. Я с портным-Герочкой разговаривала.
– Ой!!! Ты же говорила, что не будешь у него шить, потому что ножницами его зарежешь!
– Удержалась, как видишь! Да, и ножниц при себе не было, случайно встретились. Шла через площадь, хотела в обувные позаглядывать, получилось так, что час в кафе с ним просидели.