Дневники св. Николая Японского. Том ?I
Шрифт:
Сегодня в шесть часов отправились из Куруме в Хаката, 12 ри от Куруме (дзинрикися здесь берут очень дешево: 70 сен за тележку). Кавано и Кунгимия провожали ри три. Дорога все время идет по равнине, везде возделанной и отлично населенной; движение по дороге большое; в первом часу прибыли в Хаката. Первый вопрос: «В Хиросима пароход есть ли?» Чрез пять минут принесен был ответ, что «нет, и дней пять–шесть не будет». Значит, японцу солгать ничего не значит, — в Куруме фуне–но тонъя уверял, что сегодня идет в Хиросима Мейкоомару. Но сегодня же идет в Каминосеки пароход, а оттуда в Хиросима–де — каждый день. Вечером, сказали, пароход уходит. Стало быть, до вечера время свободно. Отправился взглянуть на Хаката, Фукуока и Хакозаки.
В Фукуока — домов, говорят, до десяти тысяч; жил удельный князь Курода; отделяется Фукуока от Хаката только рекою. Чрез реку в Фукуока тотчас же — Кенчео и другие присутственные места, затем — верхние улицы — от моря — заняты домами сизоку, приводящими
Спустившись из сада и проехав вдоль торговых улиц, показывающих цветущее торговое состояние Фукуока, мы опять переехали чрез реку в Хаката и поехали вдоль торговых улиц (сизоку здесь нет), параллельно морскому берегу — в Кооен Хаката. Сей публичный сад состоит из превосходного соснового бора, инде весьма молодого, и множества японских павильонов, где можно иметь чай, закуску. Большая часть павильонов занята семьями японцев, иные — открытые и пустые; в одном из таковых и здесь видели группу гостей с гейсями. Дальше в сосновой роще — памятники, павшим в войне с Сайго, — воинам Фукуока, воинам Циндай, и третье огороженное место наполнено памятниками павшим из Фукуока в войне с сендайцами при восстановлении Микадо. — Прошедшись вдоль рощи, причем вспомнились русские сады и рощи, вышли в Хакозаки (должно быть домов 500 или больше), чтобы осмотреть Хациман гуу. Мия — видимо — деревня, но ничего особенного; бросились только в глаза две фигуры по обе стороны в Мия — направо красная, налево черная — зло смотрящиеся и глазами, и зубами хари, а среди лица носы по фунту длины; в глубине же — в Мия — видно зеркало. Странная насмешка язычества самого над собой: молись, мол, но — вот тебе нос с твоей молитвой и злой хохот этому несчастию человека, что молитва его была лишь во грех. — Около Мия отличный в японском вкусе сад — кооен Хакозаки. Возвращаясь домой в Хаката, завезли еще взглянуть на Мия — Удзигами Хаката (должно быть, первого жителя этой местности). Мия — наподобие Хациман гуу, с теми же рожами; и тут, как в той мия; самое лучшее — из меди вылитая лошадь в натуральную величину с наклоненную головой — превосходная вещь.
Вообще местность эта: два города (Фукуока — домов тысяч десять, Хаката — не меньше, говорят) и большое селение (Хакозаки), — представляющая такую скученность народа в одном месте, не должна быть упускаема из вида. Проповедь здесь непременно нужно открыть; жаль, что не выдержали бывшие здесь в прошлом году наши катихизаторы.
14/26 мая 1882. Пятница.
Мороцу, близ Каминосеки.
Вчера вечером перешли на пароходик Сейреомару. Утром остановились у Симоносеки взять груз. Во втором часу — у Митадзири (домов 200) тоже для груза и пассажиров. Целый день плавание было спокойное и нескучное, при писании писем и в компании болтливого оосакского продавца лекарств и его приятеля. — В шестом часу вечера вышли на берег в Мороцу (город домов 500, с четырехэтажным домом, первом, виденным в Японии), около Каминосеки, на острове, немного более Мороцу. На постоялине [постоялом дворе] словоохотливо занимал своими рассказами какой–то производчик соли, тоже ожидавший здесь парохода в другое место. Из провинции Цеосиу много вывозится соли. Самое большое заведение для выварки в Митадзима; следующее за ним — у рассказчика в 5 ри отсюда; у него вываривается ежедневно до 1000 коку соли в восьмидесяти котлах. Котлы или сковороды здесь делают из каменных плит, соединяя их в 150–170 крепким цементом. Топят каменным углем; при котле два кочегара, пять рабочих постоянных, а когда сгребают песок у моря, то нанимают еще 4–5 женщин для работы. Человеку платится в месяц 6 1/2 ен и рис. Продается же соль с завода 30 сен за 1 коку (100 се, значит 8 рин за [?] се; в мелочной же продаже 1 коку не больше 1 ены здесь).
Речи о том, будет ночью пароход в Хиросима или нет, были очень неопределенны. На всякий случай мы легли спать совсем одетые, чтобы в минуту быть готовыми, ибо пароход здесь якорь не бросает — Раз ночью потревожили напрасно, — мы схватились с постелей и были на пути, когда опять прибежали сказать, что пароход не в Хиросима; в другой раз потревожили поздно; впрочем, и невозможно было поспеть, — пароход, по–видимому, для того только и повернули, чтобы свиснуть и уйти; как ни кричали у нас с лодки подождать, пароход только виден был удирающим вдали.
15/27 мая 1882. Суббота.
На японской лодке на пути из Каминосеки в Хиросима.
Так как было уже четыре часа, когда мы потеряли надежду на пароходе попасть в Хиросима, то хозяин постоялина, солгавши нам в утешение, что, мол, на этом пароходе
(Половина седьмого вечера). Все еще плывем на шаланде. В четыре с половиной часа обогнали пароход, не взявший нас утром в Мороцу; как видно, машина испортилась, и он стоит, а мы при слабом ветерке все же двигаемся под парусом. А теперь опять вот лодочники взяли весла и мешают писать. От Хиросима еще в 5 1/2 ри, у острова Миядзима. Был до того жаркий день, что голова разболелась, хотя утром и вечером бывает холодно, так что нужно укрываться…
Очень холодно было ночью. Во втором часу ночи остановились в мили от Хиросима, при входе в реку, по причине мели, чрез которую можно перейти только в прилив. В пять часов утра продолжали путь, и в половине седьмого прибыли в Хиросима.
16/28 мая 1882. Воскресенье.
Праздник Сошествия Святого Духа.
Хиросима.
Остановившись в гостинице и послав Романа известить катихизаторов, приготовился к богослужению. В девятом часу пришел Андрей Канамори и рассказал о состоянии Церкви.
Проповедники Андрей Конамори, Андрей Яцуки, Феодор Мидзуно и Иоанн Такеиси пришли сюда из Фукуока в двенадцатом месяце. Скоро Такеиси, по болезни, вернулся в Тоокёо. Прочие начали проповедь, поместившись в трех местах города. Но бонзы ветви Ниси Хонгвандзи (Монто) возбудили, чернь против них, оставаясь, впрочем, сами за спиной у тех. Поили вином и подущали нападать на наших проповедников. Подробности возбуждений черни известны из своевременных писем. Принявший участливо катихизаторов врач Тогаси был избит почти до смерти, все катихизаторы — более или менее побиты; слушавшие почти все сробели и перестали слушать. Впрочем, слышно, что бонзы (должно быть, не без внушения со стороны светских властей) получили выговор от своих принципалов из Сайкео за неумеренную горячность. Теперь открыто против катихизаторов и их слушателей никто не восстает, но слушателей почти нет, потому что бонзы составили общества с клятвою не слушать христианства; ветка вистерии принята эмблемою этих обществ, где изображение ее, на дощечке, пробито на доме, — знак, что в нем все поклялись не слушать христианского учения. Впрочем, нравы в Хиросима легкие и изменчивые, — люди, знающие здешний народ, уверены, что клятва будет забыта также скоро, как скоро она дана, тем более, что более и более обнаруживаются бонзы со своей обычной, своекорыстной стороны; они даже с нашими катихизаторами успели воспользоваться для вымогательства со своих прихожан денег, мол, на расходы по борьбе с христианством.
Но вообще Хиросима — место очень зараженное языческими суевериями. С древности это место особенно славится как гнездо Монтосиу. В городе и до сих пор, говорят, двадцать сотен кумирен у Монтосиу; а всех кумирен — буддийских и синтуисских — до 300. При этом обилии училищ суеверия народ, как обычно, замечательно развратен. Легкие отношения полов, гулливость, празднолюбие, наклонность к роскоши, — словом, распущенность гравов — характеристика Хиросима.
Домов в Хиросима более двадцати тысяч, из них почти половина — сизоку, ибо здешний бывший удельный князь Асано получал 46 ман коку. Но сизоку — известные и прежде своею слабостью (при усмирении Цеосиу бежали прежде всех), равно как распущенностью нравов; теперь же обедневшие и потому падкие на всякую прибыль (жадные); много из них совсем разорились и разбрелись по деревням.
При всем том Хиросима — одно из самых важных мест в Циукоку, и здесь непременно нужно стараться основать Церковь, чтобы иметь влияние отсюда на другие. Нет в Хиросима и особенно большой торговли; вывозится в замечательном количестве только вата; нет поэтому здесь и особенно больших богатых домов, даже народ сравнительно с другими большими местами беден, но народ любит это место, поэтому здесь и такая многолюдность; а любит потому, что Хиросима с лежащим в 5 ри Ицукусима (или Миядзима, где священные лани) еще при Киемори было почти первым местом в Японии; потом при Мори Мотонори Хиросима сделалась стольным городом удельного княжества; кроме того, местность здесь — плодородная, множество способного к земледелию ровного места; производится все потребное для жизни; орошение же по богатству — редкое в Японии; река, и не одна, и множество искусственно сделанных каналов обнимают город и пересекают его во всех направлениях.