ДНЕВНИКИ
Шрифт:
Днем – многочасовая разборка писем 1975-1976гг. Перечитывал письма Никиты Струве, Солженицына, Варшавского, Иваска и т.д. Буря автокефалии. Как быстро минуют все эти бури, как действительно "проходит образ мира сего".
Суббота, 27 марта 1976
Письмо от В.В.Вейдле: "Дорогой отец Александр и Саша, юный мой друг, о котором я всегда думаю с любовью. Очень Вы меня тронули откликом Вашим милым на мою книгу и более чем тронули глубиной восприятия ее. Вероятно, никто кроме Вас и не увидит ту благодарность , что в ней сквозит и которую действительно можно, да и следует
Сегодня все утро писал письма, лежавшие у меня камнем на совести. Писал предисловие к брошюре о Великой cубботе для Connie [Tarasar]… Сейчас три часа – иду в семинарию. Всенощная.
Завтра после обедни – отъезд с Л. в Homestead, Va., куда мы "спасаемся" на три дня.
Смерть в Роттердаме епископа Дионисия (Лукина) – лежал с ним (молодой иеромонах) в одной комнате[в госпитале] летом 1936г. Смерть Ю.С. Сречинского: встречался с ним в Париже в 1941-1942гг., во время немецкой оккупации.
Четверг, 1 апреля 1976
Три дня с Л. в The Homestead, старом, огромном, "аристократическом" отеле в Hot Springs, Virginia. Отель почти пустой, и мы бесконечно наслаждаемся его салонами, залами, всем этим остатком и пережитком старой жизни. Уехали в воскресенье, после Литургии, вернулись вчера к вечеру.
Пятница, 2 апреля 1976
Два предельно "суматошных" дня – главным образом из-за трудностей с City Hall1 (новая семинарская постройка) и завтрашней поездки на два дня в Вашингтон.
Сегодня (конечно, тайно от всех и вся) переезжает в Америку Солженицын! "Каково будет целование сие?". Эта страна никого не оставляет таким, каким он приехал сюда. Какова будет "химическая реакция": Увидит ли он за деревьями (раздражительный "американизм") – лес, то есть саму Америку?
Письма от Андроникова, Вани Морозова, какой-то женщины, читающей Кавасилу. Почему я органически не способен отвечать на письма понемногу, а должен ждать, чтобы их набралась гора, чтобы с отчаянием ухлопать на ответы целый день? Потому, наверное, что каждое письмо требует частицы сердца, а на это все мы скупы.
Размышления все эти дни – в связи с новой серией скриптов для "Свободы" – об идеологии, религии, вере. Ошибка – при всех заслугах – Мирча Элиаде и всей этой школы в том, что они и христианство сводят к религии, так же как другие (И.А. Ильин, книжечку о котором Н.П. Полторацкого я только что просматривал) видят в нем если не идеологию, то хотя бы основу идеологии. Христианство "разлагается" и в религии ("священность"), и в идеологии. Религия и идеология совместимы. Христианство (вера) несовместимо ни с той, ни с другой.
Религия и идеология порабощают. Освобождает только вера. Религия и идеология говорят о "свободе". Вера говорит о послушании. Но только в ней свобода (послушание Богу есть единственная в этом мире свобода и источник свободы).
"Мир во зле лежит". Но сколько в этом злом мире добрых людей! Думал об этом, разговаривая сегодня с о.Марком Стивенсом и его женой и внутренне любуясь ими.
Понедельник, 5 апреля 1976
Два дня в Вашингтоне. В субботу – retreat в церкви св. Марка, до этого – Литургия. Целый день лекций, вопросов и ответов, исповедей; несмотря на усталость, радостное чувство, что делается все-таки что-то нужное, основное, подлинно "насущное". В пять часов вечера – с Сережей и Маней – прогулка по старым улицам, освещенным уже закатным, но ярким весенним солнцем. Чувствую счастье от всего этого. Ужин у Григорьевых с Гревскими и Поливановыми. Вечные разговоры о России, Православии, Солженицыне, но без раздражения – дружеские и веселые…
Утром в воскресенье в Николаевском храме – проповедь на английской Литургии, потом – служение славянской. Опять с проповедью, потом – "слово" за приходским обедом. После обеда небольшой отдых у милейших родственнейших Поливановых и – в Аннаполис, на лекцию в Naval Academy2.
1 муниципалитетом (англ.).
2 военно-морской академии (англ.).
Владимир Толстой-Милославский показывает мне старый город, порт. Америка эпохи провозглашения независимости, очень подлинная. Громада морской школы – 4.000 кадет! Роскошь и размеры зданий… Возвращение в Вашингтон. Ночевка в новом – изумительном – доме Владимира и, наконец, сегодня утром восьмичасовой shuttle1 на нью-йоркский [аэродром] La Guardia, где встречает меня Л. И опять лучезарный день, поднимающий дух et qui comble le coeur2 …
От всего этого, с одной стороны, – большая усталость, с другой – удовлетворение от того, что я делаю то, что умею и к чему призван, а не тяну скучнейшую административную лямку в семинарской канцелярии… И радость от общения с друзьями , с людьми, с которыми можно быть самим собой.
Среда, 7 апреля 1976
Поездка вчера в Amherst – к Иваскам и в Smith College с лекцией. Как всегда, главное удовольствие от самой поездки, от Новой Англии, от весны и отсутствия – в автомобиле – суеты и телефонов!
Иваски живут в запущенном, заросшем домике (вроде, наверное, домика старосветских помещиков) – прямо на сampus'e3 ! Все тот же Иваск. Вспоминали, как встретились с ним летом 1975г. [в Германии] на съезде Движения и он мне читал Мандельштама. Люблю его за доброту и свет, ни в коей мере не растраченные в жизни, как, впрочем, и "жар души"…
В пять часов в Smith. Встречает меня Александр Воронцов – сын старого моего друга Илариона, умершего несколько лет тому назад в Лос-Анджелесе, с которым мы тоже читали стихи при коротких наших встречах в Калифорнии. Ужин в Faculty Club. Изумительный закат за окном, в парке college'a. Огромная толпа на лекции. Позднее ночное возвращение домой по совсем пустым дорогам…