Дни боевые

Кузнецов Павел Григорьевич

Дни боевые

{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

От автора: В лесах и болотах Северо-Западного фронта в пер-вые годы Великой Отечественной войны зародилась мысль об этой книге. Боевые друзья-командиры нашей славной дивизии, под знаменами которой мы сража-лись с немецко-фашистскими захватчиками, мечтали описать фронтовую жизнь такой, как она есть, без вся-ких прикрас и скидок на нашу неопытность и промахи. ...наконец, книга написана. Насколько она удалась, судить не автору. Но пусть не упрекнут меня читатели в том, что я при изложении

С о д е р ж а н и е

От автора

Часть 1. На Северо-Западном

Дыхание фронта

В обороне

Зимнее наступление

На Ловати

У "рамушевского коридора"

Под Старой Руссой

Часть 2. На Южных фронтах

На Днепре

Под Кривым Рогом

От Ингульца до Днестра

На Днестре

За рубежом

Примечания

От автора

В лесах и болотах Северо-Западного фронта в первые годы Великой Отечественной войны зародилась мысль об этой книге. Боевые друзья-командиры нашей славной дивизии, под знаменами которой мы сражались с немецко-фашистскими захватчиками, мечтали описать фронтовую жизнь такой, как она есть, без всяких прикрас и скидок на нашу неопытность и промахи. Мы мечтали посмотреть на самих себя и на свои боевые дела со стороны, много лет спустя, в мирной обстановке, быть может, за чашкой чая.

Мы обещали тогда друг другу претворить эту нашу обшую мечту в жизнь.

Все время я помнил об этом нашем уговоре, и все время меня не покидала мысль о книге. Много раз перелистывая фронтовые записи, просматривая страницы дорогих сердцу альбомов с фотоснимками, поглядывая на пожелтевшие от времени схемы и карты боевых действий, я вновь и вновь погружался в воспоминания о незабываемых суровых военных годах.

Но одно дело мечтать, другое - претворить мечту в жизнь. И тут - то не хватало времени, то не позволяло здоровье...

И все же, наконец, книга написана. Насколько она удалась, судить не автору. Но пусть не упрекнут меня читатели в том, что я при изложении событий в чем-либо покривил душой. Они изложены так, как протекали на наших глазах.

Приношу маю глубокую признательность старым боевым товарищам: М. Н Шарохину, В. Л, Шабанову, К. Г. Черепанову, Р. Ф. Варкалну и Г. Н. Шинкаренко, которые помогли мне восстановить в памяти отдельные этапы боевого пути и некоторые эпизоды из нашей совместной фронтовой жизни.

Часть 1.

На Северо-Западном

Дыхание фронта

Наш воинский эшелон походил к станции Бологое. Несколько часов назад станцию бомбили немецкие самолеты, и теперь над железнодорожным узлом висело облако черного дыма.

В нашем составе - управление дивизии и батальон связи. Мы едем с Дальнего Востока на фронт. Тридцать эшелонов растянулись на многие сотни километров. Голову от хвоста отделяют четверо суток езды; голова дивизии в Европе, а хвост где-то в Азии.

Наша 26-я стрелковая дивизия являлась одной из старейших в Советской Армии. Ее стрелковые полки имели, кроме нумерации, почетные наименования 87-й Карельский, 349-й Казанский, 312-й Новгородский. Артиллерийские полки носили условные номера войсковых частей и назывались но фамилиям их командиров.

В голове дивизии - Карельский полк. Его первый эшелеон отправился из Приморья, с берегов озера Ханка 1 сентября 1941 года.

Остановившись в Бологое, мы вплотную приблизились к фронту. Куда повезут нас дальше, никто не знает. К сожалению, не знаю и я, командир дивизии. Остается только ждать и строить предположения. От Бологое лучами расходятся пять путей. По одному нз них мы приехали с востока. На Москву нас едва ли повезут, мы могли бы попасть туда из Ярославля. Остаются еше три направления: на Ленинград, на северо-запад и на запад. Многие почему-то уверены, что дивизия двинется к Ленинграду.

Целый день томимся в ожидании.

Наконец в десятом часу вечера трогаемся, и сразу все становится ясно. Нас везут на северо-запад, под Старую Руссу.

– Теперь уже недолго ждать, - расхаживая по вагону, рассуждает смуглый круглолицый майор Алешин, начальник связи дивизии, - часа через два начнем разгружаться.

– Конечно, не в Руссе: она занята противником,- говорит высокий и стройный майор Носков - начальник штаба артиллерии, задумчиво глядя в темное окно.

– Поживем - увидим, - откликается из соседнею купе полковник Иноходов - начарт нашей дивизии - и тут же запевает могучим басом:

Вот мчится тройка почтовая,

По Волге-матушке зимой...

Дородной фигуре начарта соответствует его внушительный голос, которым он гордится.

В пути Иноходов частенько будил нас своими любимыми ариями. "Ни сна, ни отдыха измученной душе", - начинал он с утра, - и вагон оживал.

Песню, начатую Иноходовым, дружно подхватывают. За этой песней, широкой, раздольной, следуют новые. Каждый поет и думает о скорой высадке и предстоящих боях. Поют и в других вагонах.

Не поет только наше купе. Вместе со мной едут комиссар дивизии полковой комиссар Василии Дмитриевич Шабанов и начальник штаба - майор Григории Иванович Секарев.

Мы озабочены, кажется, больше, чем другие.

– Где-то сейчас наши эшелоны?
– говорит Секарев, глубоко вздыхая.

– Не скоро, видно, соберутся они вместе, - откликается Шабанов и, обратившись ко мне, спрашивает: - Павел Григорьевич, как считаешь, где нас высадят?

– Трудно сказать, - отвечаю я.
– Одно ясно: далеко не повезут

– Скорей бы! Ждать и нагонять хуже всего.
– говорит Секарев

К полуночи эшелон прибыл на станцию Валдай. Началась разгрузка.

Сеет мелкий дождик. Над землей поднимается такой густой туман, что в пяти - шести шагах ничего не видно. Гудит голосами платформа. Один из водителей пытается включить фару, чтобы хоть чуть чуть осветить то место, где нужно поставить машину. Вспыхивает свет и сейчас же разлается ругань, слышится звон разбитого стекла. Опять наступает мрак.

– Товарищ Черепанов! Сбегайте, узнайте, в чем там дело, и приведите того, кто бьет фары, - говорю я своему адъютанту.

– Есть!
– отвечает лейтенант и мгновенно исчезает в темноте.

Через несколько минут - передо мной командир роты нашего батальона связи и незнакомый лейтенант, называющий себя представителем военного коменданта станции.

– Это бы стекла бьете?
– спрашиваю я у лейтенанта.

– Товарищ полковник, я вас разыскивал,-оправдывается он, - а на фару нарвался случайно... Нельзя нарушать светомаскировку.