Дни боевые
Шрифт:
– Нет! Попробуем еще. Прижмитесь ближе к грузовикам, - приказываю я водителю.
– Если застрянем, то помогут соседи.
Приткнулись к хвосту автоколонны. Впереди в темноте продолжают рычать застрявшие машины, слышатся ругань и дружное "раз, два - взяли!", а мое продрогшее тело и уставший от напряжения мозг погружаются в забытье...
Издалека слышится голос:
– Вы полковника нашего не видели? Ищу, ищу и никак не найду!
Это вас разыскивают, - трогает меня за
– Меня? Кто?
– бормочу я, поеживаясь от холода и пытаясь снова задремать.
– Комдив здесь, - открыв дверцу, говорит кому-то Черепанов.
"Да, это меня разыскивают", - наконец доходит до моего сознания, и дремота мигом улетучивается.
– Товарищ полковник! Вас вызывает к себе командующий войсками фронта, - подойдя к машине, докладывает офицер, оставленный Секаревым на станции Валдай для связи с прибывающими эшелонами.
– Я же только что от командующего, - говорю я ему.
– Когда вы выехали?
– Около двух.
– А мне позвонили из штаба фронта в половине четвертого и приказали разыскать вас.
Сомнений не оставалось. Значит, произошли какие-то изменения. Нало срочно возвращаться.
Минут через сорок - пятьдесят я снова у генерала Курочкнна.
– Решил подтянуть вас поближе к линии фронта, - говорит он мне, - и поэтому изменил станции выгрузки. С сегодняшнего дня все ваши эшелоны начнут подаваться на станция Дворец и Любница. Тем, кто сосредоточился в старых районах, дайте сегодня отдохнуть, а завтра к вечеру передвиньте их в новый район. Смотрите на мою карту, - подзывает он меня к себе и показывает новый район и маршруты.
Двухкилометровку местного района я видел впервые и разглядывал ее с интересом.
– А у вас своя карта есть?
– вдруг спрашивает генерал.
– Пока нет.
– Тогда возьмите мою. Я поблагодарил его и взял.
– Ну вот, пока все, - говорит Курочкин. Часы показывали шесть утра. Было это 21 сентября 1941 года.
* * *
Возвратился я к себе, когда уже совсем рассвело.
– Где же ты запропал? Случилось что-нибудь?
– бросился ко мне комиссар. Вместе с Секаревым и Иноходовым он поджидал меня в избе у начальника штаба.
– Все в порядке!
– ответил я, снимая снаряжение и присаживаясь к столу, - даже лучше, чем предполагал.
– А мы то беспокоились! Решили, если через час не подъедешь, посылать на розыски.
– Ты, Григорий Иванович, может быть, чайком напоишь с дороги?-спросил я у Секарева.
– Можно заказать...
– У нас в своей хате все подготовлено, - перебил Шабанов, - есть и чай, и завтрак. Хозяйка с самого рассвета старается. Попьем дома, а то она обидится.
– Дома так дома.
– Вы нас, товарищ полковник, не томите, расскажите, что вы узнали в штабе,-попросил Иноходов. Я сообщил все по порядку.
– Раньше чем через неделю в бои не вступим, - сказал Секарев.
– Денька три будут подтягиваться наши эшелоны, а затем, при всех условиях, дня три четыре дадут на изучение обстановки и на подготовку.
– Так и полагается, - поддержал Секарева Иноходов.
– По уставу на подготовку к бою отводится: комдиву - два дня, комполка - один день, комбату с комротами - один день; итого четверо суток.
– А вы не особенно-то рассчитывайте, - умеряет восторженный пыл друзей Шабанов.
– На войне все бывает: думаешь одно, а получиться может другое.
– Ну, уж вы, товарищ комиссар, все берете под сомнение, - недовольно ворчит Иноходов.
– Обещали же комдиву в штабе фронта!
– Нет, товарищи, обещать мне ничего не обещали, - сказал я, - там только соглашались с моими доводами.
– Это одно и то же. Если соглашались, значит, дадут, - уверенно говорит Иноходов.
– Будем надеяться.
Заглядывая несколько вперед, скажу: предположения наши не оправдались. В бой пришлось вступить при неблагоприятных условиях, без должной ориентировки и подготовки, не через неделю, а через три дня, когда большая часть дивизии находилась еще в пути. Но в то утро мы были вполне уверены, что дела наши пойдут нормально, по уставу, и мы сможем своевременно подготовиться к боям.
В последующие ночь и день прибывшие части выдвигались в новые районы. Раскисшие полевые дороги изматывали силы.
На станции Дворец и Любница не поступило ни одного эшелона: Бологое бомбила фашистская авиация, и там образовалась пробка.
На второй день, как только наши части, прибывшие из фронтового тылового района, передвинулись в армейский район, дивизия по распоряжению начальника штаба фронта была передана в состав 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова. Я решил в первую половину дня продолжать ознакомление с новым районом и станциями выгрузки, а к командарму с докладом о состоянии дивизии явиться во второй половине дня.
Вместе с адъютантом я выехал на станцию Любница. Это была наша конечная станция: дальше на запад все станции от Лычково до Руссы находились в руках противника,
Уже при подъезде к станции чувствовались близость фронта и напряженность недавних боев. Большинство станционных построек было разбито, железнодорожные пути исковерканы.
В полуразрушенном вокзале меня встретил незнакомый майор.
– Товарищ полковник!
– обратился он ко мне.- Вы командир дальневосточной дивизии?