Дни искупления
Шрифт:
— Сначала в «Солнечное сияние», — скомандовал Лорен. — Решим проблему с ордером на арест.
Киприано объехал площадь и притормозил у кафе. Лорен распахнул зеленую, как плод авокадо, дверь «Солнечного сияния» и приветливо махнул рукой Куверу. Затем подошел к телефону-автомату, висевшему напротив мужского туалета. На стене рядом болталась пожелтевшая от времени газета, вся исписанная за десятилетия номерами телефонов. За столиком снова сидели корейцы, но не те, которых Лорен видел накануне. Они прихлебывали кофе, а посреди стола ждала кружка с оленьей кровью. Марк Бирн, одетый также, как и вчера, задумчиво смотрел в свой кофе. Он многозначительно хмыкнул, заметив Лорена. По всей видимости, Бирн в это утро не утруждал себя бритьем или причесыванием.
— Послушай, — предложил Кувер полицейскому, — можешь позвонить из моего кабинета.
— Да нет, спасибо, — отказался Лорен. Он опустил монету и набрал номер полиции.
— Департамент полиции города Аточа, — послышался в трубке знакомый голос Элоя Эспозито.
— Как шея, Элой?
— Мне надели этот чертов корсет. Придется носить его целый месяц, не снимая даже в постели.
— Что ж, поработай пока дежурным.
— Вот вляпался!
— А как дела у Бушинского?
— Небольшое сотрясение. Врач порекомендовал не выходить на работу до понедельника. Кэрен честит его на чем свет стоит, не переставая твердить, что могла бы устроить его шофером грузовика в Альбукерке.
— Думаешь, когда-нибудь заставит пойти на это?
— Во всяком случае, она уже давно наседает.
Было бы очень жаль, подумал Лорен. Бушинский — хороший офицер. Остается лишь сожалеть, что не все жены полицейских понимают мужей как Дэбра.
Голос Элоя был приветливым.
— Так чего звонишь-то, шеф?
— Вы меня, наверное, с кем-то перепутали, — откликнулся Лорен, — это анонимный звонок.
— Чо?
— Я не шеф полиции. Я доброжелатель, который хочет передать анонимное сообщение.
— Так вы не шеф полиции? Это анонимный звонок?
— Совершенно верно.
— Что-то я не понимаю.
— Послушай меня минутку, Элой, хорошо?
— Если вы хотите передать частную информацию, то я должен узнать ваше имя.
— Боже мой, Элой! — воскликнул Лорен. — Если я назову тебе имя, это уже не будет анонимное сообщение!
— Пожалуй, что так, — засомневались на том конце провода.
— Вот информация. Двое парней, ворвавшихся в «Медную страну», находятся сейчас в Эль-Пинто, в одном из домиков Хоакина Фернандеса. Их там трое, они вооружены и опасны. Записал?
— Вооружены и опасны. Записал, шеф.
— Да никакой я не шеф. Но на твоем месте я бы позвонил ему и все передал.
— Хорошо. Но мне нужно узнать ваше имя и номер телефона.
Лорен бросил трубку. Пытаясь побороть раздражение, он соображал, то ли Элой повредил себе мозги, ударившись головой в «Докторе-бездельнике», то ли просто решил его разыграть.
Лорен направился к двери, несмотря на то, что Кувер, как обычно, уже приготовил ему чашечку кофе.
— Эй, шеф, — произнес Бирн, помахивая сигаретой, — я хочу сообщить об одном подозрительном типе в тюрбане. Он недавно завтракал вон в том углу. Я думаю, это террорист.
Наверное, еще один «вампир», подумал Лорен и поинтересовался:
— А где Сандовал? Выуживает новые факты в библиотеке, чтобы опять ставить людей в тупик?
— Не-е. Он подался «на запад» за выпивкой. — Бирн глубоко затянулся. — Кстати, твое сообщение абсолютно анонимное. Если кто-нибудь спросит, я тебя не узнал.
— Заткнись, — бросил Лорен.
Он вышел через кричаще-зеленую дверь. Хорошего настроения как не бывало. Сейчас ему хотелось только одного: попасть в Эль-Пинто, выбить дверь домика, в котором находятся грабители, и покончить со всем этим раз и навсегда.
Он сел в машину Киприано.
— Теперь в здание суда.
Киприано ждал внизу, пока Лорен освободится с еженедельного субботнего заседания суда. Первоначально эти утренние заседания были призваны разбираться со всеми пьяницами, попавшими за решетку в пятницу вечером, чтобы выпустить их оттуда, освобождая место для следующей — субботней — партии. Председательствовал судья Денвер.
Здесь же присутствовал Усебио Лазойя, шериф, худощавый пожилой мужчина ростом добрых шесть футов четыре дюйма. И, конечно же, его всю жизнь дразнили Коротышкой. Этот активист местного отделения Демократической партии уже целую вечность, сколько Лорен себя помнил, занимал должность шерифа.
Коротышка был отвратительным полицейским, обладал плохой памятью. Еще только начиная работать шерифом, он потерял или беспечно попортил улики нескольких важных расследований, а его отношение к работе говорило само за себя: он никогда не мог сразу же прибыть на место ограбления. Впрочем, довольно быстро осознав, что грозы местной преступности из него не выйдет, он доверял своим подчиненным, а иногда и департаменту во главе с Лореном, вести текущие уголовные расследования.
Тем не менее Лорен уважал его как администратора и политика. Несмотря на допущенные в начале карьеры грубые ошибки, Коротышка уже три раза переизбирался. Свои предвыборные листовки он подписывал большими красными буквами КОРОТЫШКА, и каждый знал, о ком идет речь. Так что на его собственное кресло никто не посягал. Но тем не менее сокращения во всех городских службах, последовавшие за закрытием шахты, затронули и его департамент, и теперь он полагался на городскую полицию более чем когда-либо.
Коротышка благоухал новыми духами и по случаю официальной церемонии надел форменную кремовую рубашку, какие шерифы носили еще в прошлом веке, и нахлобучил белую широкополую шляпу «стетсон». Маленькие седые усики Коротышки были сильно напомажены.
— А-а, Лорен, — воскликнул Коротышка, улыбаясь. — Que paso, hombre? [7]
Лорен пожал ему руку.
— Похоже, нам не страшна нынешняя волна преступности.
— Ты обнаружил преступников?
— Только что поступил анонимный звонок.
7
Как дела, дружище? (исп.)
Коротышка издал короткий смешок, такой же сухой, как песок в пустыне.
— Как я люблю эти маленькие удачные анонимные звонки, кузен. Что ж, надо взять ордер. Piedra movediza no cria lama. Под лежачий камень вода не течет. — Лорен энергично кивнул.
Затем на секунду задумался, мысленно переводя последнюю фразу. Движущиеся камни, значит. Он кивнул еще раз.
— Кстати, — заметил Коротышка, — сегодня по телевизору интересный матч, не хотелось бы пропускать.
Лорен и Коротышка вошли в зал заседаний. Он был заполнен в основном теми, кого предыдущей ночью забрали Лорен и его команда. Широкоплечий Джордж Джилено горой возвышался на инвалидном кресле, почти перегораживая проход. Лен Боннивел, с яркой металлической полосой на сломаном носу, сидел рядом со своим отцом и так далеко от Эй-Джея Данлопа, как только позволяла комната. Лорен почувствовал на себе недобрый взгляд Данлопа и удовлетворенно усмехнулся. Эй-Джей с наглухо перевязанной челюстью и пикнуть теперь не посмеет.