Дни
Шрифт:
– «Халапеньо», – поправляет его Линда, делая придыханье на «х».
– Да-да, он самый. Знаете, что бывает, если отрежешь кусочек такого перца и потом нечаянно потрешь глаз? Так вот, это– в десять раз хуже. Достаточно один раз брызнуть в лицо – пшик! – и ваш потенциальный насильник, грабитель, вымогатель, приставала мигом от вас отстанет. – Водитель закрывает бардачок и вновь смотрит на дорогу. – Корпус из пластика, так что пронести баллончик через контроль – не проблема.
– А они разрешены законом? – интересуется Линда.
– Раз уж полиция их применяет, думаю, с законностью все в порядке. Ну как – заинтересовались?
– Вы спрашиваете, хочу ли я такой баллончик?
– Просто предполагаю, что он может вам пригодиться.
Линда поворачивается
– Не смотри на меня так, – отмахивается Гордон. – Если ты считаешь, что он нам нужен, тогда бери.
– Я не считаю, что он нам нужен,но мне кажется, было бы разумно иметь его под рукой.
– Решай сама.
– На всякий случай.
– Решай сама.
– Может, я его никогда и не применю, но, думаю, с ним будет все же спокойнее.
– Поступай, как хочешь, Линда.
– Можно расплатиться нашей «серебряной» карточкой?
– Я приплюсую стоимость к таксе, – отвечает шофер и снова тянется к бардачку. – Глядите-ка. – Он указывает вперед пальцем той руки, что лежит на руле. – Мы почти у цели.
Да, они почти приехали. Поверх крыш домов к ним скользит, будто огромный диковинный галеон под полным парусом, вожделенная кирпичная громада цвета запекшейся крови, своими размерами заставляющая присмиреть даже самых дерзких. Разумеется, Линда и раньше много раз видела это здание, но до сих пор оно всегда было закрыто, запретно для нее, оставаясь чем-то вроде неприступного кафкианского замка, огромным пустым пространством, которое она заселила мечтами, фантазиями, ожиданиями и надеждами. До сих пор оно было Страной Чудес. А сегодня Линда наконец проникнет в кроличью нору.
«Дни»!
8
Древний Рим: построен на семи холмах – Авентине, Целии, Капитолии, Эсквилине, Палатине, Квиринале и Виминале
8.32
Подвальный этаж представляет собой целый лабиринт ходов – широкие коридоры разветвляются на более узкие, которые, в свой черед, также сужаясь, разбегаются в разные стороны; в потолок через редкие интервалы встроены длинные лампы, дающие тусклый свет. Над головой тянутся параллельными линиями разные трубы – кровеносные сосуды здания, а на стенах у каждого перекрестка закодированная система разноцветных стрелок, так как здесь очень легко заблудиться, в этом подземелье, где все окрашено в серый цвет, кроме пола, застланного вытертым зеленым паласом с узором из повторяющихся логотипов «Дней». Тут один отрезок коридора выглядит точь-в-точь как другой, и даже служащим с многолетним стажем нередко приходится сверяться со стрелками-указателями, чтобы определить свое местонахождение.
Впрочем, Фрэнк настолько хорошо знаком со схемой каждого этажа «Дней», что даже не глядит по сторонам, выходя из лифта, а просто поворачивается и безошибочно следует в нужном направлении.
По дороге он нагоняет парочку операторов из «Глаза» – один из них тощий, субтильный, второй – крупный крепыш, и у обоих – голубоватый катодный «загар». Подладившись к шагу операторов, Фрэнк подслушивает их разговор. Они обсуждают вчерашний футбольный матч. Сборная страны явно проиграла на своем поле команде с отдаленного микронезийского атолла, но операторы утешают себя тем, что счет, по крайней мере, всего пять-ноль. Учитывая нынешнее состояние национальной сборной, поражение могло быть еще позорнее.
Не будучи поклонником футбола, как и любого другого вида спорта, Фрэнк быстро теряет всякий интерес к разговору операторов и отстает на несколько шагов, но тут же обнаруживает, что рядом с ним шагает другой Призрак. Он узнает в этом человеке Призрака не столько по лицу, сколько по особенной походке, по тому, как тот движется по коридору – бочком, сгорбившись и прижимаясь к стенке.
Как это всегда бывает, когда неожиданно пути двух Призраков пересекаются, между ними пробегает своего рода frisson, [2] дрожь смутного родства, словно они – две скрипичные струны, настроенные в точности на одну высоту тона: если дергают за одну, другая вибрирует в ответ. Для каждого Призрака это вроде встречи с близнецом, о существовании которого он раньше не знал. Но, как обычно, ни один из них при этом ничем не выдает, что заметил присутствие другого, и Фрэнк замедляет шаг, пропуская собрата вперед.
2
Дрожь (фр.).
Подойдя к двери, на которой написано: «Тактическая безопасность», Фрэнк останавливается, дожидаясь, пока этот другой не пройдет, а затем делает шаг вперед, чтобы последовать за ним. Заметив за спиной еще одного Призрака – на сей раз женщину, он, в ответ на его галантность, не придерживает за собой дверь – дабы женщина не чувствовала себя обязанной взглянуть ему в глаза и поблагодарить.
Помещение «Тактической безопасности» представляет собой один из самодостаточных отсеков в лабиринте Подвального этажа, где имеются собственные уборные, столовая и раздевалки. Фрэнк делит раздевалку с двадцатью другими Призраками. Когда он входит, почти все они уже в комнате. Это мужчины и женщины с незапоминающейся внешностью, неопределенного возраста, одетые элегантно, но неброско. У женщин – минимум макияжа, а у всех мужчин такой вид, будто они – как и Фрэнк – сами подстригают себе волосы. Почти ни на ком из женщин нет украшений, а те, кто их носит, ограничиваются скромными золотыми сережками-гвоздиками или простеньким колечком. Обручальных колец ни у кого на пальцах не видно. Призраки стараются не смотреть друг на друга, не разговаривают между собой – они тихо, невозмутимо готовятся к началу рабочего дня. Фрэнк занят тем же.
Чиркнув «иридием», Фрэнк отпирает свой шкафчик, снимает пальто и вешает его на вешалку, затем снимает и накидывает на угол дверцы пиджак. Вынув из шкафа кобуру с портупеей – знаком бесконечности из холстины и мягкой кожи, – он надевает ее, застегивает на пряжки, поправляет; наконец ремни уютно обхватывают его грудь и выпирающие лопатки.
Он снова залезает в шкаф и достает из подбитого бархатом футляра блестящий стальной автоматический пистолет 45-го калибра. Он предпочитает эту облегченную модель ручного огнестрельного оружия, предписанного правилами охраны магазина, потому что, в отличие от более солидных, она меньше оттягивает кобуру. Чем легче пистолет, тем сильнее отдача, но, на взгляд Фрэнка, это искупается удобством – тем более, что стрелять ему случается крайне редко.
Оттянув затвор, Фрэнк проверяет, пуст ли патронник, хотя вообще-то никогда не оставляет в магазине патронов, если только не намерен тотчас же открыть огонь, – но такая проверка не столько мера предосторожности, сколько часть привычного ритуала. Затем отпускает затвор. Раз в месяц Фрэнк благоговейно начищает оружие, поэтому затвор скользит как по маслу.
На полке шкафа, расположенной на уровне глаз, находится стойка с тремя обоймами по тринадцать пуль; на каждой латунной гильзе – штамп с логотипом «Дней». Фрэнк опускает две обоймы в двойной патронташ для боеприпасов на кобуре под правой мышкой; третью обойму он вставляет в магазин, вогнав ее внутрь ребром ладони. С помощью «иридия» он снимает пистолет с предохранителя, проведя магнитной лентой карточки через желобок сантиметровой глубины в нижней части дула. Когда рычажок отводится, рядом с курком загорается зеленый светодиод. Фрэнк снова проводит карточкой по желобку, огонек гаснет, и рычаг приходит в прежнее положение. Фрэнк засовывает пистолет в кобуру под левой мышкой и прячет карточку.
Затем он достает свой аппарат для радиосвязи с «Глазом» и, распутав хрупкий на вид клубок телесно-розовых проводков и элементов, вставляет миниатюрный наушник в правое ухо, заводит идущий от него проводок за ухо и пропускает под мочкой. Другим концом провод присоединен к коротковолновому приемнику-передатчику толщиной с вафлю, который Фрэнк прикрепляет изнутри к карману рубашки. От этого прибора тянется еще один провод, заканчивающийся крошечным микрофоном, тонким и изогнутым, как ноготь; его Фрэнк пристегивает к краю рубашки под верхней пуговицей, затянув плотнее узел галстука, чтобы микрофон удобно прилегал к горлу.