Дни
Шрифт:
– Я вам больше не нужен? – обращается он к Моррисону.
– Думаю, что нет.
– Хорошо, огда приношу всем свои извинения – мне нужно было вернуться к работе еще пять минут назад.
Он устремляется к двери, но не может удержаться оттого, чтобы напоследок не взглянуть на миссис Шухов. И встречается с ответным, странно-безмятежным взглядом ее налитых кровью глаз.
– Вы бы понравились Григору, мистер Хаббл, – говорит она ему спокойным тоном. – Ему все нравились, но вас бы он непременно выделил среди прочих. Людей вроде вас он называл «компасными стрелками, отклоняющимися от севера».
– Как это понимать? – Фрэнк замирает
– А вы сами подумайте, – отвечает миссис Шухов.
Поднимаясь по лестнице, он принимается думать.
У компасной стрелки нет выбора – магнит заставляет ее показывать только на северный полюс. Она может лишь вертеться на своей оси, словно пытаясь указать какое-то иное направление, однако в конце концов все равно смотрит на север. Может быть, миссис Шухов хотела сказать, что его борьба с тем направлением, которое приняла его жизнь, тщетна?
Он не знает ответа. Хотел бы знать. Быть может, она неправа. Он на это надеется.
20
Семь Священных книг: семь основных религиозных писаний – христианская Библия, скандинавские «Эдды», китайские «Пять Царей», мусульманский Коран, индуистские «Веды», буддистская «Трипитака» и персидская «Авеста»
11.06
Мисс Дэллоуэй искоса и с отвращением поглядывает на коробки с программным обеспечением, поставленные у внутренней стороны одного из входов в ее отдел.
Знакомая тактика: сначала появляются какие-нибудь безобидные компьютерные комплектующие – в порядке разведки боем. А затем, если набег не пресечь немедленно в корне, за ними следует выставочная витрина. Потом откуда ни возьмись, словно по волшебству, там уже стоит компьютер, блестя новенькой клавиатурой, монитором и процессором. А когда Техноиды совсем распояшутся, в ее отдел втихаря вкатывают целый рабочий кабинет – стол, стул, компьютер, принтер на подставке, оккупируя пространство, по праву отведенное для изданий в твердых переплетах и в мягких обложках, для романов и справочников, для роскошных иллюстрированных альбомов и уцененных книжек.
В самом деле, знакомая тактика, наскучившая своей предсказуемостью: обычно мисс Дэллоуэй бросается к группке посмеивающихся Техноидов, околачивающихся в соединительной галерее между ее и их отделами – этой «ничейной» территории, – и принимается кричать, а порой хватать их товар и швырять в них, обращая захватчиков в бегство. Чаще всего именно так она и поступала, но сегодня утром довольствуется лишь презрительными взглядами, не желая поддаваться на провокацию. Пока что – но только пока что – ей не хочется обращать на них внимание.
Техноиды, на которых потрескивают тугие белые синтетические рубашки с кармашками, откуда торчат шариковые ручки, все равно подтрунивают над ней.
– Что случилось, мисс Дэллоуэй? Разве вы не собираетесь ругаться и швыряться в нас?
– Может, до нее наконец дошло, что это нашатерритория.
– Осторожно, ребята. Она может натравить на нас кого-нибудь из своих Книжных Червей.
– Ай-ай, Книжный Червь! Как я перепугался!
– Да ну, что он нам сделает? Разве что начнет читать стишки – и мы со скуки помрем?
Однако их издевки, наталкиваясь на ее явное равнодушие, звучат как-то неубедительно. Обычно мисс Дэллоуэй осыпает их мастерскими, виртуозными угрозами, но сегодня она никак не клюет на наживку, и это смущает и разочаровывает Техноидов. Тогда они прибегают к проверенному временем ритуалу, который обычно приводит в бешенство сотрудников книжного отдела: начинают нараспев безостановочно твердить слово «деревяшки».
– Де-ре-вяшки. Де-ре-вяшки. Де-ре-вяшки. – Декламаторы набирают скорость. – Де-ре-вяшки, де-ре-вяшки, де-ре-вяшки. – Хор становится громче и вскоре уже напоминает ритмичные крики обезьян. – Деревяшки-деревяшки-деревяшки!
Но сегодня даже эта выходка не вызывает у мисс Дэллоуэй никакого отклика. Глава книжного отдела просто разворачивается и уходит, скрывшись между двумя высокими книжными шкафами. Техноиды замолкают и переглядываются, словно вопрошая друг друга: «Что это с ней?»
Вокруг нее высятся книжные шкафы, ограждают, будто руки, сомкнувшиеся в объятии, и мисс Дэллоуэй внезапно замечает, как расслабляются плечи, – оказывается, они были напряжены, и разжимаются пальцы – оказывается, они были сжаты в кулаки. Присутствие книжных шкафов, старых добрых хранителей, мгновенно утешает ее: вот надежный оплот, вот верная крепость. Эти тяжелые деревянные стеллажи (никакого пластика, ничего легкомысленно-эфемерного) несут в себе вечные истины – печатное слово на бумажных страницах, зажатых между обложками, стоящими тесными рядами: плотные стены из слов, – а вокруг шкафов, на полу, книги громоздятся беспорядочными стопками; на полках книги прячутся за книгами; книги опасно балансируют на ступеньках стремянок на колесиках. Мисс Дэллоуэй проходит по своим владениям, и ее окутывает сладковатый гвоздичный запах стареющей бумаги. Постепенно она успокаивается, переставая думать об оскорблениях Техноидов, хотя и не забывает о них. Ничто из того, что делают Техноиды, не подлежит забвению.
Она шагает между стеллажами, эта высокая, худая, даже костлявая женщина. Она осторожно пробирается между грудами наваленных книг и обходит покупателей, выбирающих товар, с какой-то птичьей точностью переставляя ноги в твидовых брюках, будто страус – свои длинные лапы. Все в ней – от плоской груди до плотно сжатого рта – как будто железное, непроницаемое; глаза цвета кремния и черные волосы, уложенные на затылке в пучок, непроницаемы и тоже будто из железа. Ей сорок пять лет, выглядит она на пятьдесят пять, а чувствует себя – на шестьдесят пять. Она из тех женщин, какую вам вряд ли захотелось бы иметь врагом, но и другом тоже: чувства мисс Дэллоуэй слишком напряженны, слишком глубоки, слишком сосредоточенны, чтобы ее общество могло показаться приятным. Однако все это не мешает ей отлично возглавлять отдел «Книг».
Она доходит до самого сердца отдела – информационного центра, где ее уже ждет около дюжины молодых людей. Преданные подчиненные. Ее любимцы. Они как один обращают к ней лица – словно птенчики в гнезде, когда возвращается мать с червячком в клюве. Сколь ни рада мисс Дэллоуэй видеть их, она еще плотнее сжимает губы, пресекая возможность улыбки.
– Что нам сделать, мисс Дэллоуэй? – спрашивает один из молодых людей – мрачного вида юноша с выпирающим лбом, похожим на кучевое облако. – Хотите, чтобы мы пошли и разделались с ними? – По тому, как он ставит вопрос, ясно, что мысль о физической расправе не очень-то ему улыбается, но тем не менее он готов выполнить любое повеление начальницы отдела.