ДНК неземной любви
Шрифт:
Он, этот человек, что лежит теперь там, на аллее, без глаз... он оставил все это, хотя должен был охранять. И один ночью в дождь пошел туда – на бульвар. Зачем? Что заставило его так поступить?
– Что? Ты о чем? – спросила капитан Белоручка.
– Я удивляюсь, Лиля, что заставило его так поступить? Выйти на улицу ночью? И вообще, как такое возможно в самом центре... здесь... Сначала задушили, а потом глаза... Он же кричать должен был, на помощь звать.
– Когда за горло железной хваткой возьмутся,
– А может, нападавших несколько было? Наркоманы, хулиганье? Увидели пожилого человека и... – Но Катя чувствовала, что эта ее версия, скорее всего, далека от истины.
Слишком уж вид у капитана Белоручки мрачный и сосредоточенный. И у всех членов опергруппы, что продолжали искать улики там, на аллее, вид был такой, что версия обычного хулиганского нападения сразу отпадала.
– И не ограбили его, да? – спросила Катя. – Следователь про его бумажник упомянул, про деньги...
– Ты-то как тут все-таки оказалась? Не пойму я. – Лиля Белоручка обошла сцену вдоль рампы.
– Я же объяснила, мы допоздна в районе сидели, там операция по задержанию, я репортаж готовила, ребята-телевизионщики снимали. А потом меня дежурная машина домой повезла, я мимо Гоголевского сто раз ездила, ходила. У меня подружка есть – фотограф Анфиса, у нее тут студия в двух шагах от Кропоткинской, комната в коммуналке. А тебя из дома вызвали, да?
– Ага, представляешь, только-только уснула с таблетками...
– А друг твой... Митя, он не разоряется, когда тебя вот так, среди ночи, по звонку вдруг...
– Еще как разоряется, дуется потом по два дня. Вида не показывает, но переживает, ревнует дурачок, – капитан Белоручка фыркнула. – К счастью, не было его сегодня у меня, он по делам фирмы в Твери, только завтра явится, то есть уже сегодня...
– Лиль, я понять не могу, по какой причине его убили, а потом так страшно изуродовали? – Катя и не слушала ее, думала уже о том, о главном.
– Вы здесь, товарищ капитан? – В зрительный зал зашел один из оперативников. – Лиль, слушай, там этот приехал, кого мы вызвали... Мартов... Он немного того, не совсем трезвый... Сама с ним поговоришь или...
– Я сама поговорю, он там, в фойе? Слушай, а сюда, в театр, пригласите эксперта, лучше Сивакова, он самый опытный. Если он на бульваре закончил, пусть детально осмотрит кабинет, двери... пусть входные двери тоже осмотрит и обработает.
В фойе в тусклом свете ламп их ждал мужчина средних лет. Катя поняла, что это какой-то то ли продюсер, то ли художественный руководитель.
– Здравствуйте, – низенькая капитан Белоручка доходила вновь прибывшему едва до плеча. – Московский уголовный розыск, вот осматриваем место происшествия. Позвольте ваши документы.
– Вот, пожалуйста, водительские права, только их успел захватить. Я думал, тут все горит, полыхает. Подъехал, а пожарных машин нет, только там, на бульваре, милиция... сколько милиции, – Мартов протянул документы.
– Так, хорошо, Константин Петрович. Меня зовут Лилия Ивановна, я старший оперуполномоченный по особо важным делам.
– Вы сказали, место осматриваете... Что случилось?
Вид у этого самого Мартова неважный, лицо с резкими чертами помято, как будто след от подушки отпечатался на щеке. А какой еще может быть вид, когда человека будят заполошным телефонным звонком в три часа ночи? От Мартова к тому же тоже исходил резкий запах алкоголя.
Что это они тут, все алкаши, что ли? Катя понимала – сейчас, если капитану Белоручке удастся разговорить этого «продюсера», она получит о потерпевшем важную первоначальную информацию, так что стоит, стоит послушать этот допрос. Но тревога, любопытство и страх звали ее туда, обратно на бульвар. Эксперт ведь сказал, что материала для исследований достаточно. Нашли они там какие-нибудь следы? Улики? Но ливень же был, ливень чертов мог все смыть, уничтожить...
– Константин Петрович, вы кем работаете здесь в театре? – спросила Белоручка.
– Я исполнительный директор – контракты, договоры, материальное обеспечение, финансы, организация гастролей, выступлений на корпоративах – все на мне, все хозяйство. Кроме художественной и постановочной части, правда, в новом сезоне я выступаю как продюсер... Пожалуйста, скажите мне, что здесь произошло? В нашем театре?
– Это не в вашем театре, это на бульваре, – Лиля Белоручка оглянулась. – Давайте присядем, вот тут, у буфета, будет удобно. Мы расследуем убийство гражданина Колобердяева, которое...
– Сан Саныча убили? – Мартов от волнения, от неожиданности аж поперхнулся и закашлял, попытался остановиться, но кашель бил его все сильнее. Еще резче запахло алкоголем. Мартов замахал руками. – Простите... сегодня в аэропорту просквозило... Сан Саныч... Да я же его только сегодня утром... Мы же с ним говорили... Он сегодня дежурил в ночь! Как же это... За что?
Вот и он спрашивает...
За что?
Кто?
– Колобердяев был здешний охранник? – спросила капитан Белоручка.
– Да он наш завхоз, отличный мужик, деловой, умный, хватка, как у настоящего хозяина. Мы с ним... я с ним... мы же с ним утром разговаривали, завтра хотели за стройматериалами на Окружную ехать в супермаркет, у нас тут в гримерных ремонт небольшой, пока основная труппа на гастролях... Кто его убил? Это ограбление?
– Это не похоже на ограбление. Пожалуйста, Константин Петрович, расскажите нам, что произошло сегодня? Когда вы видели Колобердяева... вообще, что он был за человек? Нам сейчас важна любая информация, вы понимаете?