До ее смерти осталось сто дней
Шрифт:
– Мой Лорд, я могла бы… - Беллатрикс возбужденно подалась вперед. Темные глаза сверкали безумием, и Драко поспешил отвернуться, опасаясь, что вот сейчас Волдеморт все же перестанет сдерживаться и выместит всю свою ярость. Смотреть на человека под “круцио” было страшно. Драко так и не научился спокойно воспринимать чужую агонию, когда от боли у жертвы крошатся зубы, а кровь розовой пеной пузырится на губах. Но в этот раз Волдеморт сдержался: то ли не был так зол, как показалось, то ли просто отложил “развлечения” на потом. Вместо этого он поднял бледную руку с неестественно длинными пальцами, вынуждая Беллатрикс подавиться окончанием фразы и так и замереть с несуразно открытым ртом.
– Белла, придержи пока свой энтузиазм. Этот план вряд ли удастся воплотить
Все перевели взгляд на Снейпа. Драко тоже взглянул на него из-под ресниц, нервно сжав руки в кулаки. Он чувствовал себя немного виноватым перед крестным, потому что это задание было изначально поручено ему, Малфою, а теперь, в дополнение ко множеству других проблем, было возложено на плечи Снейпа. Впрочем, это же не сам Драко отказался. Если подумать, то присматривать за Грейнджер - тоже отнюдь не самая легкая и приятная задача. Хотя, конечно, это всего лишь жалкие оправдания, обманки для собственной совести, которую Драко, к сожалению, все не мог извести, вытравить из себя. Как бы было проще, если бы он разучился сожалеть и сочувствовать чужой беде. Но пока единственное, что удавалось Драко, так это создать себе образ циничного ледяного принца, не способного на обычные человеческие эмоции.
– Мой Лорд, - тем временем спокойно заговорил Снейп, - пока все без перемен. Но у меня есть некоторые соображения, которые, надеюсь, принесут результат. Если бы вы позволили, я бы хотел обсудить этот вопрос с вами лично.
– Без перемен… - Волдеморт рассеянно погладил подбородок, будто принимая невероятно важное решение. А потом поднялся из-за стола, взметнув полами мантии, переступил Нагайну, свернувшуюся кольцами у его ног, и громко произнес: - Все могут быть свободны.
Драко неверяще покосился на мать, опасаясь, что ослышался. Как же так? Никаких показательных наказаний? Неужто Темный Лорд даже не повысит голос сегодня? Такого никогда не было прежде, и уж точно это не вязалось с внутренними ощущениями самого Малфоя. Все последние несколько часов, да и здесь, в гостиной, его ни на мгновение не покидало тяжелое предчувствие. Оно гранитной плитой давило на плечи - невозможно расслабиться или хотя бы нормально вздохнуть. А оказалось, что все так просто? Короткая беседа - и все? Но Нарцисса уже поднималась, как и остальные Пожиратели, и Драко тоже поспешил встать и быстрым шагом направился к двери, пока Волдеморт тихо переговаривался со Снейпом.
– Ах, да, совершенно забыл, - неожиданно протянул Темный Лорд, вынуждая всех своих приспешников мгновенно замереть. Драко тоже застыл, с тоской смотря на дверную ручку, к которой уже успел протянуть ладонь. Тяжело вздохнув, он обернулся, встречаясь со взглядом Волдеморта. Тот растянул бесформенный рот в гримасе, отдаленно напоминающей усмешку, и только потом закончил: - Люциус, Драко, останьтесь. Все остальные свободны.
Гостиная опустела через минуту. Последней вышла Нарцисса, обеспокоенно окинув взглядом мужа и сына. Ей, конечно, не хотелось бросать их. Но выбора не было. Разве кто-то спрашивал о ее желаниях? Оставалось лишь молиться, чтобы все обошлось. Хотя бы в этот раз…
Как только за спиной Нарциссы тихо закрылась дверь, Волдеморт вновь опустился на стул во главе стола. На место, которое обычно занимал Люциус. До тех пор, пока не превратил Малфой-мэнор в Резиденцию Лорда и штаб для Пожирателей. Несколько мгновений тишина стояла такая, что Драко слышал собственное сердце - оно глухо колотилось о грудную клетку. Тревожно и как-то обреченно. Разумом, конечно, Малфой понимал, что убивать его или отца сегодня у Волдеморта нет причин, но спокойнее не становилось. И, как оказалось, не зря…
– Я хотел бы поговорить с вами о вашей гостье. Мисс Гермионе Грейнджер.
***
Небо на горизонте медленно светлело. Драко понимал, что стоило бы вернуться в комнату и поспать хотя бы немного. Впрочем, какая разница? Он ведь не в Хогвартсе, нет необходимости торопиться на занятия или в столовую. Он сможет поспать позже, когда наконец-то избавится от этого липкого, отвратительного чувства, будто измазался в нечистотах. Если избавится…
Ни одного “круцио”. Спокойный и размеренный тон. Мерлин, да Волдеморт даже не проникал в его сознание, не перебирал лениво эмоции и воспоминания, словно яркие бусины на ожерелье. Ему было достаточно просто посмотреть этим своим жутким, нечеловеческим взглядом на Драко и тот выложил ему все, как на духу. Рассказал подноготную чертовой Грейнджер от первого курса и до вчерашнего дня. Рассказал все, что когда-либо слышал в стенах Хогвартса о семье девчонки. Рассказал о ее роли в Золотом Трио. Единственное, что все-таки удалось оставить при себе, скрыть от жадного урода, поглощающего каждое слово с поистине детским восторгом, так это те короткие, рваные, словно пожелтевшие клочки “Пророка”, воспоминания о редких минутах, когда они были другими. Настоящими или же, наоборот, самыми гнусными в мире притворщиками. Как бы там ни было, но эти воспоминания Драко не мог отдать так просто, хотя и осознавал, что таким образом больше бережет собственную шкуру от раскрытия его недоинтрижки с грязнокровкой. А вот Грейнджер он предал.
Малфой и сам не знал, почему это гложет его так сильно. В конце концов, не он ее сюда привез. Это взрослые игры, а они только разменный материал, который покорно выполняет заранее спланированные роли. Люциус ведь тоже никогда не рассчитывал, что Драко будет молчать. Он бы наверняка и сам не молчал, если бы Темный Лорд спросил его. Одно дело беречь Грейнджер от какой-то эфемерной опасности, грозящей ей в стенах школы, и совсем другое - от Волдеморта. Старик Дамблдор был обязан подумать об этом! Как можно было отпустить девчонку сюда, на верную погибель?! Зачем? Неужто этот маразматик и правда воображал, что ее участь здесь будет слаще, чем скорая смерть в какой-то битве? Да как бы не так…
Драко тяжело вздохнул и наконец-то отвернулся от окна. Он надеялся, что ему удастся вернуть к жизни хладнокровного слизеринца, - эгоиста до мозга костей - но ничего так и не получилось. Он не хотел, чтобы Грейнджер умирала. По крайней мере, не по его вине, не под крышей его дома, не в то время, когда он волей-неволей отвечал за ее благополучие. Люциус сказал, что все решит, но черта с два у него что-то получится. Драко понимал, что отец сам себя загнал между двух огней, пытаясь одновременно угодить двум противоборствующим сторонам. И за свое безрассудство он поплатится, потащив с собой и маму, и самого Драко. И, конечно, глупую девчонку, которая слишком доверяет тем, кто доверия не заслуживает.
Малфой так погрузился в тягостные мысли, что и сам не заметил, как оказался возле комнаты Грейнджер. Замер на мгновение, прислушиваясь. Было тихо, но Драко был уверен - она не спит. Эта дурочка никогда не спит, когда необходимо. Слава Мерлину, хотя бы сегодня она не влезла в очередную передрягу.
Стучать Драко не стал. Медленно опустил дверную ручку, ни на что особенно не рассчитывая. Но, на удивление, Грейнджер в этот раз оказалась беспечна - дверь поддалась.
– Так и знал, что ты не спишь, - устало пробормотал он, завидев ее на подоконнике. Взъерошенная, бледная, она мгновенно расслабилась, осознав, что за нежданный гость посетил ее. Глупая, даже не догадывалась, что именно Драко, возможно, когда-то вонзит ей нож в спину.
– Откуда? Открыл в себе дар прорицателя? Сам-то почему не спишь, Малфой? Светает уже.
Гермиона отвернулась к окну, тоскливо всматриваясь куда-то вдаль. Несчастная невольная пташка, как же соскучилась она по свободе… Сложно жить рядом с врагами, правда, Грейнджер? Устала? И Драко тоже устал. Все события последней ночи вымотали так, что даже стоять было сложно: колени подгибались и хотелось одного - упасть в кровать, укутаться в кокон теплого одеяла, уткнуться носом в изгиб плеча этой чертовой несчастной девчонки и забыть. Забыть, насколько они разные. Забыть о том, что она другой крови. Честная девочка. Светлая девочка. Не пара ему, Малфою, - лжецу и трусу.