До Эльдорадо и обратно
Шрифт:
– Ты чего делаешь?
– Да фигня! Никто здесь русского не знает в нужном объёме, а я удержаться не могу при виде так хорошо загрунтованной основы!
Тут за нашими спинами раздаётся культурное покашливание, и за стол к нам присаживается старушка благообразно-древнего вида.
– Господа! Я вижу, вы русские? Я эмигрантка с 1918 года, и мне очень хочется поговорить с живыми носителями современного русского языка. Вы, я вижу, ещё и что-то
Мамочки родные! Больше добавить нечего.
А на следующее утро случился вышеупомянутый конфуз: вино сожрало все деньги на карточке, подчистую, так что оплатить задолженность за проживание было нечем. Еле вырвались. Приятель объяснил завресепшеном, что я представляю собой президента банка. (Одет я был по случаю дальней дороги в «треники» и футболку с надписью: «Демократический выбор России», выданную мне руководством соответствующей партии за любовь к демократии и начальству). Француз поднял брови и только и смог проговорить:
– О-о-о!
– Не о, а ого-го! – поправил его приятель и спросил: – Вот у вас во Франции президенты банков кидают отели на бабки?
– Нет, ничем таким не кидают.
– А что же ты к нам по национальной дискриминации привязался?
Француз молчал, как Наполеон под Бородино на требование пустить в дело старую гвардию.
– Ну тогда мы поехали, деньги на неделе пришлём.
И мы отбыли.
Возвращаюсь к свадебному вояжу. В конце концов моя нервная система не выдержала, и я высказался.
– Однако, что это мы всё в одно TATI гуляем? У нас свадебное путешествие или что?
– Согласна. В самом деле, давай посетим Дефанс.
Ура! Жена, оказывается, тоже романтизм заначила. Слово-то какое красивое – Дефанс! На романс похоже.
– Если уж путешествовать, так путешествовать! Выделю, пожалуй, средства на транспорт, а то до этого, с красивым названием, пешком долго добираться, – сказала жена.
– Неужто авто возьмём? – потерял я связь с реальностью.
– На такси моего романтизма не хватит, на метро путешествовать будем.
А что? В Москве туристов в метро водят, почему бы и нам на чрево Парижа не поглядеть? Одноимённый рынок-то закрыли, как впоследствии наш «Черкизон», так что чревом, по понятиям, теперь метро должно быть.
Пока ехали, ничего достопримечательного не заметил – может, смотрел плохо? Чрево оно и есть. Грязноватое и пахнет соответствующе.
Выводит меня жена наверх на конечной станции и предупреждает:
– Билет не потеряй, я его в оба конца приобрела, раз уж у нас опять любовь.
Вышли, осмотрелся я – приличненько так. Правда на место свиданий Ромео и его пассии не похоже – стиль не тот. Небоскрёбы какие-то.
– И где же мы вздыхать будем? Дефанс-то где?
– Щас, покажу, обвздыхаешься, – говорит жена.
Тащит меня к дверям ближайшего небоскрёба, заталкивает в них, и куда мы попадаем? Правильно, в магазин! Дефанс-то торговым центром обернулся. Что поделать, такова сокровенная жизнь сердца замужней женщины. Вывод: не всегда красивое слово означает нечто поэтическое – «ремонт», к примеру.
Единственная радость: нашёл я в этих джунглях ширпотреба трансформеры для младшего, так что считай медовые десять дней недаром прошли. Загрузила меня жена продуктами капитализма, так что похож я стал на студента, возвращающегося после барщины на овощебазе. Только после этого вывела из катакомб Али-Бабы.
Кстати, положение моё – сумки в руках, в зубах и за плечами – напомнило мне один случай. Послали меня как-то в году 1980-м на эту самую овощебазу капусту заготавливать. (Странное дело, при социализме всё было для блага народа, но почему-то для прокорма этого объекта всеобщих забот постоянно не хватало продуктов и рабочих рук). Вы видели, как этот процесс происходит? Держись, кто квашеную капусту любит, сейчас рассказывать начну!
Стоит вросшая в землю, как старая крепость, огромная бочка – диаметром метров шесть, а глубины – не знаю какой, я во вторую смену попал, капуста там уже была. Однако от уровня народной закуски до края – больше моего роста. Выдают мне резиновые сапоги, телогрейку и шапку-ушанку. (За окном конец августа). «Это, – говорят, – спецодежда: производство пищевое, стерильность нужна». Подводят к борту циклопической постройки:
– Прыгай вниз!
– А как же назад?
– Разговорчики на производстве! Прыгай!
Прыгнул – по колени в капусту ушёл, как Иван, крестьянский сын, от удара Горыныча. В тот же момент из трубы над бочкой на меня начинает сыпаться мелко нарезанный продукт.
– Беги! – кричит девушка-бригадир. – Стоять будешь – засосёт!
Я начинаю прыгать на борта бочки, пытаясь зацепиться за край. Ничего не выходит – ноги в капусту проваливаются, оттолкнутся не получается.
– Ты куда, придурок?! По кругу беги, утаптывай, а то не проквасится!
– А как же я отсюда выскочу?! Я же погибнуть могу, меня ж засыпает! Ноги вязнут!
– Не дрейфь, очкарик! Авось не засыплет! До краёв наберётся, тогда и выскочишь! Да голенищами капусту-то не черпай! Колени выше!
Обнадежив меня, девушка удаляется, а я несусь по кругу, что твоя цирковая лошадь. Пот с меня в чан градом, телогрейка с ушанкой в августе – это вам не бельё от «Intimissimi». На соли они, что ли, экономят, пот взамен используют? Попробовал ушанку скинуть – нет, правильно выдали, капуста без неё в глаза и за шиворот попадает, приятного мало.