До конечной
Шрифт:
Смотрю на её красивое лицо и не верю ни единой возникшей эмоции, ни единой выступившей слезе, ни единому тяжкому вздоху. Мы оба сделали свой выбор, и сейчас уже поздно что-то менять. Слишком поздно…
— У меня такое чувство, что тебе плевать на дитя. Если бы не нужно было им торговаться, ты бы давно избавилась от него.
Достаю из кармана ручку, ту, которую она подарила мне, когда впервые пришла в мой номер за автографом. Тогда Стелла мне казалась другой, интересной, страстной женщиной, может быть из-за того, что секс с ней затмевал рассудок. Мы прожигали свободные ночи напролёт.
— С тех пор, как мы вернулись в Россию, у тебя совсем крыша поехала, — выдёргивает из моей руки файл с документами, вытаскивает их наружу, раскладывает на столе, изучая. — С чего ты это взял?
— Просто я не вижу в тебе задатков материнства, прости, — указываю пальцем на графу, где нужно в первую очередь поставить подпись. — Стел, скажи, ты его действительно хочешь или просто вынужденно терпишь?
Её рука на секунду замирает над заявлением о расторжении брака.
Сомневается. Не готова она отпускать. Не нравится мне её настрой и напускное спокойствие.
— Думаешь, я рожу и отдам его тебе? Если бы не хотела, избавилась бы от плода ещё в тот день, когда узнала, что беременна!
Звучит достаточно убедительно, как и ощутимо действует на меня её укоризненный взгляд. Как бы там ни было, но эта женщина стала частью моей жизни и просто так её не зачеркнуть. А теперь ещё и остаётся общая точка соприкосновения — наш ребёнок. И я больше, чем уверен, что Стелла приложит усилия, чтобы меня к нему не подпускать.
Минута, застывшая в воздухе, оглушительно звенит в этой накалившейся до придела атмосфере. Нужен совсем лёгкий толчок, чтобы напряжение лопнуло, разрываясь на режущие сердца осколки.
Не медля больше ни секунды, тонкие пальцы вдавливают перо в бумагу и выводят в нужной графе чёткое согласие на развод в виде подписи с размашистым росчерком. Проделывают это ещё на нескольких экземплярах документов.
— Думаешь, мне легко было переносить токсикоз? — швыряет ручку на стол, отходя от него к окну, за которым город медленно погружается в пучину неоновых огней и ночной жизни. — Я всё ещё обнимаюсь по утрам с унитазом. А знаешь что, Юдж? — резко разворачивается ко мне лицом. В глазах горит решительность и ненависть. — Раз ты решил, что я тебе не нужна, не приходи больше к нам. Мы как-нибудь сами справимся. А теперь будь добр, толкни достойную речь, как ты умеешь, чтобы другие, поверив твоим словам, присоединились и перевели деньги на счёт нуждающимися детям, затем катись-ка ты на все четыре стороны!
Глава 7. Точка невозврата
Евгений.
— …только тогда ты понимаешь, что главное — не рейтинг человека и его известность, а его вовлеченность в дело благотворительности. Ну и напоследок я бы хотел добавить, что добро не может ждать. Его нужно творить во благо другим. Это душевная потребность для русских людей, которая сохранилась в нас еще от далеких предков. Людям сейчас как никогда нужна помощь и силы дожить до будущего, которое не должно стать хуже прошлого, принадлежавшего нам еще месяц
Покидаю сцену под аплодисменты слушателей. На обратном пути приходится задержаться напротив баннера со спонсорскими логотипами, чтобы несколько журналистов удовлетворили свои потребности в творческой деятельности, отсняв парочку снимков.
Стеллу замечаю неподалёку в толпе гостей, пришедших оказать поддержку фонду. Она всё это время уделяла своё внимание Демидову и ещё нескольким важным персонам из его круга. Заметив моё приближение, вежливо откланивается и выходит мне навстречу.
— Я бы хотела получить свои деньги, — говорит негромким голосом, продолжая располагать к себе гостей сдержанной улыбкой.
— Ты их получишь, когда завершится бракоразводный процесс, и нас окончательно признают экс-супругами. Завтра.
— Юдж, ты не понял — деньги мне нужны все и сейчас.
— А мне нужны гарантии. Ты невнимательно читала то, что подписывала. Я не хочу, чтобы утром, представ перед телекамерами, ты выставила меня в дурном свете и обвинила во всех смертных грехах. Родишь ребёнка, и я переведу на твой счёт всю оговорённую нами сумму, а до той поры ты получишь только то, на что имеешь право по брачному договору.
— Ты… сукин сын, Захаров, — шипит, склонившись к моему плечу.
Заметив приближающегося к нам депутата госдумы, растягиваю для Стеллы приветливую улыбку вместо того, чтобы наделить соответствующими эпитетами её персону.
— Добрый вечер, господин Демидов, — протягиваю руку для приветствия.
— Отличная речь, Евгений Дмитриевич, — пожимает мою ладонь. — Мне кажется, что на таком уровне понимания проблемы мыслят только опытные и мудрые благотворители. В нашей стране 94% населения вообще никак не участвует в благотворительности. Ну да Бог с ними. Стелла Маратовна, пора приглашать всех гостей в банкетный зал. Вы сумели совершить невероятное. Не каждому удаётся собрать за вечер семь миллионов рублей на лекарство нуждающимся детям.
— Вы даже не представляете, как я рада, что многие из приглашённых откликнулись помочь. Юджин, проводи наших дорогих гостей в банкетный зал, я сделаю объявление и присоединюсь к вам через пару минут. Передам вожжи в руки нашего учредителя Тамаре Владимировне. На сегодня моя миссия завершена.
Провожаю её взглядом до сцены, а сам думаю о Яне, о том, как она распечатывает коробочку с помолвочным кольцом. Больше всего на свете я хотел бы увидеть её реакцию, но оттягивать её беспокойство, тем более сегодня, не смог. Пусть, хотя бы так, но знает о моих серьёзных намерениях относительно нас.
— Евгений Дмитриевич, — голос депутата перетягивает на себя моё внимание, — я тут подумываю подарить супруге автомобиль. Может быть вы посоветуете достойную тачку для женщины, чтобы я лишний раз не волновался о её безопасности на дороге?
— Приезжайте к нам в офис, — достаю из кармана визитку и вручаю ему. — Мы обязательно подберем самую безопасную машину и обслужим вас по высшему разряду. Я ненадолго отлучусь, не возражаете?
— Нет, что вы. Встретимся за банкетным столом.