До края земли
Шрифт:
– Род, ты решил…
– Не перебивай, это невежливо. Издатель почти согласился и готов заплатить фотографу хороший аванс.
– А мне? – осведомился Трэвис.
– Тебе? Да ты так же богат, как и я, а возможно, еще и богаче, если последовал моему совету насчет фондовой биржи.
– Кстати, я давно собирался спросить тебя о…
– Лучше не спрашивай. Сегодня мы говорим про книгу о тебе и о твоих впечатляющих проектах. На гонорар не рассчитывай. Ты должен только, не замечая фотографа, заниматься своей обычной работой.
– Ну ладно, – сдался Трэвис. – Назначь мне встречу с этим фотографом на конец недели, а там посмотрим. Ничего тебе не обещаю.
– На следующий четверг. Ты и Кохран прекрасно поладите друг с другом.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Трэвис.
– Ничего. Кохран, как и ты, настолько поглощена работой, что забывает о таких земных делах, как сон и необходимость отвечать на телефонные звонки. Кстати, учти, что Кохран – мой друг.
– Любовница?
– Нет, – засмеялся Харрингтон. – Ей не нравится противоположный пол. Это у вас тоже общая черта.
– Но мне нравится противоположный пол! – возмутился Трэвис.
– Тебе нравится секс, а это не одно и то же.
– А тебе не нравится? – съязвил Трэвис.
– Я люблю женщин. Секс, конечно, часть любви, но еще не все. Женщины смотрят на мир совсем иначе, чем мы, и это очаровательно. Всякий раз, когда я думаю, что постиг женщин, они преподносят мне сюрпризы.
– Предпочитаю конструировать яхты и плавать на них.
– Если ты действительно в это веришь, то у тебя весьма интимные отношения с твоей яхтой, – сострил Харрингтон.
– Яхты тебя не бросают. Что ты в них заложишь, то и получишь.
– Но после Тины прошло уже много времени.
Трэвис сильно сжал трубку. Тина дала ему жестокий урок, заставив понять, что мировоззрение мужчин и женщин совершенно различно. Лишь через несколько лет он смирился с ее чудовищным предательством. Конечно, прошлое не изменить, но Трэвис решил проявлять чертовскую осторожность, чтобы такое никогда не повторилось.
Он упростил свои отношения с женщинами до взаимовыгодных деловых контрактов. Никаких сильных чувств и никаких сожалений между заключившими договор взрослыми людьми.
– Тина была самой большой моей ошибкой, – признался Трэвис. – К несчастью, самую высокую цену платит невиновный. Но разве ты станешь утверждать, что такого бессердечного, глупого парня, как я, ничему не научил преподанный урок?
– Извини, я не собирался о ней вспоминать.
– Не извиняйся. Я не стал бы говорить о своей бывшей жене, если бы мог что-то исправить.
Трэвис и в самом деле редко говорил о своей коварной бывшей жене. Четыре раза он беседовал о ней со своим адвокатом, а в пятый раз – с Харрингтоном за бутылкой старого виски. Пока корпус “Повелительницы ветров” рассекал темно-синюю гладь моря, они запивали горькие уроки прошлого под солнечным светом нескончаемого дня антарктического лета.
– Сколько времени займет этот книжный проект? – спросил Трэвис.
– Все зависит от того, сколько времени ты предоставишь фотографу, надеюсь, это не слишком обременит тебя.
– Она хорошенькая?
– Кохран – профессионал. Ее трудоспособности позавидовал бы каждый.
– Следовательно, она не хороша собой.
– Она – фотограф, а не твоя будущая любовница. Почему тебя волнует ее внешность?
Трэвис рассмеялся.
– Просто любопытно. Готов поспорить, что она спрашивала тебя обо мне.
– Нет. Кохран спросила только, когда нужно фотографировать, сколько это займет времени и каков аванс. Она, как и ты, не тратит времени попусту. У нее на иждивении еще трое.
–Дети от неудачного брака?
– Да, но в этом браке не повезло ее матери, а не Кохран, которая платит за обучение близнецов на медицинском факультете и до января охраняет дорогую, ранимую мамочку от этого жестокого человека.
– А что случится в январе?
– Ее мать выйдет замуж за одного из моих друзей.
– Богатого?
– Более или менее.
– Нашла простофилю, готового содержать ее? – позлорадствовал Трэвис.
– Этот способный малый, адвокат по налогам, боготворит землю, по которой она ходит. Мать Кохран относится к нему благосклонно и помогает устраивать первоклассные благотворительные обеды в его юридической фирме. Я бы сказал, что это довольно удачная пара.
– Ты познакомил их?
– Старый грешок, – усмехнулся Харрингтон. – Но тут мне повезло.
Трэвис снова насторожился, Харрингтон находил особое удовольствие, сводя людей или разводя их.
– Что касается фотографа, – проговорил Трэвис, – я не подпишу ничего, пока не увижу ее работу.
– Разумеется.
– Но мне не нужен набор цветных открыток.
– Конечно, нет.
– Или дилетантских.
– Не думай об этом, – прервал его Харрингтон и дал отбой.
Трэвис повернулся к экрану компьютера и взглянул на свой последний чертеж паруса.
Парус был хорош, но еще не совсем. Может, если расширить угол здесь и сделать две длинные, закругленные складки вот там…
По мере того как проходили часы, на экране монитора менялся чертеж, и эти изменения отражались в изумрудных глазах Трэвиса. Он полностью погрузился в зависимости сил и давления ветра, исследуя бесчисленные варианты их сочетаний, возможных в море.
Три последующих дня Трэвис ни разу не вспоминал о своей бывшей жене, фотографе и книге, над которой ему не хотелось работать. На рассвете он плавал до изнеможения, а потом предавался изучению бесконечной, изменчивой и текучей красоты океана и ветра, конструированию корпуса и парусов, воплощению в корабле ощущения свободы.
Свобода прежде всего.
Свобода от прошлого, которое Трэвис не мог изменить и о котором не мог перестать сожалеть.
Глава 1