До края земли
Шрифт:
– Я бы не сказал. Кэт выписывается из больницы, чтобы избавиться от меня.
– Проклятие!
– Ну ничего, пусть все идет, как идет! Я буду действовать по твоему плану еще несколько дней, как и обещал, а потом сменю тактику. И ты мне в этом поможешь, потому что тоже обещал это сделать.
– Трэвис… а, черт. И чего же ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты привел ее на мою яхту.
–А потом?
– А потом мы с ней выйдем в море.
– И какой из этого будет толк?
– Она сейчас прячется от того, что случилось, от меня и от себя. Я не могу достучаться
И уж конечно, дороже Трэвиса Дэнверса.
– Ты же говорил, что она продала фотоаппараты.
– Я их разыскал. Сейчас они на борту “Повелительницы ветров”, в спроектированной мной фотолаборатории. Там же новейшая компьютерная система, которая позволит Кэт делать со снимками все, что она пожелает. А благодаря твоим связям с фирмой “Никон” она сможет опробовать как современные цифровые фотоаппараты и программное обеспечение, так и привычное старое оборудование.
– Старое? Клянусь Богом, Фред убил бы тебя, услышав эти слова. Его автоматические объективы с переменным фокусным расстоянием произвели такую же революцию в фотографии, как твои корпуса в яхто-строении. Они тоже самые передовые и непревзойденные.
– Прекрасно. У меня как раз полный комплект его новейших объективов, от самых маленьких до самых больших. В моей коллекции есть даже такие штучки, которые позволяют сосчитать булыжники на луне.
– Кэти упадет в обморок, обнаружив, что ты купил ей все это.
– Обморок был бы очень кстати. Это убедило бы нас обоих, что мы еще живы.
Харрингтон сочувственно крякнул.
– Незачем углублять ту яму, в которой ты сидишь. Я скажу Кэти, что специалисты “Никона”, пораженные ее фотографиями, просили опробовать их новые объективы. Клянусь Богом, судя по тому, как проходит выставка в Лос-Анджелесе, у нее скоро отбоя не будет от фирм, желающих предоставить фотооборудование.
– Выставка проходит хорошо?
– Хозяева галереи не успевают выставлять ее произведения. Они ходят вокруг и, потирая руки, только и говорят о Кэтрин Кохран, Стиглице двадцать первого века.
– Ты уже сообщил ей эту новость? – спросил Трэвис.
– Нет еще. Я жду, пока они распродадут все, а когда останутся лишь голые стены, вывалю на Кэти хорошие новости.
– Не жди слишком долго. Время иссякает.
– Время или твое терпение?
– Какая разница? Еще три дня, Род, а потом сделаем, как я говорил.
– Только, если ты согласишься на два условия.
– Каких?
– Доктор Стоун должна дать согласие на то, чтобы Кэти встала с кровати и отправилась в морское путешествие.
– Она одобряет это.
– Как ты узнал?
– Самым тривиальным способом: спросил у нее. Если не веришь, позвони ей сам.
– Я обязательно позвоню, хотя бы для того, чтобы замолчала моя совесть.
– Но ты ведь ничем не поможешь Кэт.
– А вот это, старина, спорный вопрос. Мое второе условие состоит в том, что если тебе удастся выманить Кэти из ее раковины, а она все-таки не захочет тебя видеть, то ты зайдешь в первый же порт и отпустишь ее на берег. Одну.
У Трэвиса железными тисками перехватило горло. Закрыв глаза, он вспоминал полный ужаса взгляд Кэт в тот момент, когда она стремительно бежала к морю по своей лестнице, беспечно шагающего наверх Джейсона и холодную стену воды, поднимающуюся все выше. И то, как эта стена обрушилась на них.
Трэвис тогда едва не потерял ее. Он не знал, вынесет ли еще одну разлуку с Кэт, снова ощутив холодные черные крылья утраты, простирающиеся над ним и леденящие душу.
– Трэвис? Я не шучу. Если бы я знал, чего будет стоить Кэти эта чертова книга, то никогда не свел бы вас. Как только она захочет уйти, отпусти ее. Пусть Кэти найдет мужчину, которого сможет полюбить. Она заслуживает любви, действительно заслуживает.
– Если она захочет этого, я отпущу ее, – пообещал Трэвис безжизненным голосом.
Три дня Кэт не позволяла никому нарушить свое одиночество. Все телефонные звонки поступали на автоответчик. Она не ответила ни на один из них и не прослушала ни одного из оставленных сообщений. Кэт лежала в постели, наблюдая, как солнечный свет сменяется темнотой.
Хотя Трэвис и не подходил близко к ее дому, она знала, что он рядом, в нескольких шагах от нее. Каждое утро на рассвете Кэт видела, что он плавает, и спрашивала себя, проводит ли Трэвис такие же ночи, как и она.
“Проваливается ли Трэвис, засыпая, в дыру посреди Вселенной? Просыпается ли в холодном поту, не понимая, где он?”
Кэт горько рассмеялась бы, услышав свои мысли. “У богатых людей не бывает кошмаров. Они никогда не страдают настолько, чтобы это мешало им спокойно спать”.
Зазвонил телефон, Кэт вяло повернулась и посмотрела на аппарат. Она знала, кто звонит. Только один человек отважился бы побеспокоить ее на рассвете.
“Харрингтон, клянусь Богом. У меня нет сил разговаривать с ним, но надо все же ответить. Я просто обязана поговорить с этим человеком”.
Чувство вины заставило Кэт преодолеть апатию, и она взяла телефонную трубку. Кэт понимала, что ей следовало позвонить Харрингтону, как только она вышла из больницы.
– Алло, – сказала Кэт, не узнавая своего голоса.
– Кэти? – В голосе Харрингтона звучало глубокое сочувствие.
– Вы, наверное, ошиблись номером, – ответила она. – Это телефон Кохран.
В трубке что-то тихо потрескивало, заполняя напряженную тишину.
– Я разговаривал с доктором Стоун, – начал Харрингтон.
“Интересно, – подумала Кэт, – откуда он знает фамилию доктора? Наверное, от Трэвиса”.
– Ты слушаешь? – спросил Харрингтон. Кэт нестерпимо захотелось рассмеяться или закричать: “Разумеется, нет – я же утонула. Разве Трэвис не сказал тебе об этом?”
– Кэти, черт возьми! Скажи хоть что-нибудь!
– Привет, ангел, – равнодушно проговорила Кэт. – Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, у меня все хорошо. Просто прекрасно.
Харрингтон помолчал, собираясь с мыслями.
– Отлично. Тогда не вижу причины, которая подмешала бы тебе закончить книгу Дэнверса.