До мозга костей

Уивер Бринн

Он нанял дорогого адвоката и был освобожден под залог, учитывая его безупречную репутацию, но университет решил, что будет лучше, если он возьмет длительный отпуск, пока всё не уладится и он не будет оправдан.

Я засучиваю рукава и разбираюсь с грудой нудной бумажной работы, чувствуя себя более непринужденно после того, как удовлетворил свои желания. Не полностью… но недавнего убийства было достаточно, чтобы подавить мои более животные желания, которые недавно всплыли на поверхность.

Единственное, что

нарушает мой внутренний покой в эту минуту, — это агент ФБР, всё ещё слоняющийся поблизости. Эрик Хейс должен быть сосредоточен на Брэде и куче улик, которые я оставил в его доме. И все же он здесь, бродит по коридорам, похоже, больше интересуясь Кири, чем Брэдом.

Как будто мои мысли призывают её, Кири проходит мимо двери моего кабинета. Она не останавливается, чтобы заглянуть внутрь и позлить меня, как обычно. Она также больше не оставляла мне подарков в обедах. Что вызывает несколько тревожных сигналов.

После той ночи, когда она сломала награду, а я зашивал ей рану, я изо всех сил старался сохранить тот же уровень презрения к женщине, которая вторглась на мою территорию и угрожает моему тщательно охраняемому миру. Но, будь то дымка свежего убийства или удовлетворение из-за Брэда, я вспоминаю мягкое ощущение её ладони в моей, то, как её напряженные, влажные голубые глаза смотрели на меня, с полным доверием, пока я прокалывал её плоть иглой.

Она ни разу не вздрогнула.

Я отталкиваюсь от стола, засучиваю рукава повыше, и иду за ней.

Преследую её, пока она не доходит до холодильной камеры, затем хватаю её за локоть и втаскиваю внутрь, закрывая за нами дверь.

В течение трех секунд она молчт, просто смотрит на меня, разинув рот. Затем говорит: — Твоя привязанность к холодильным камерам по-настоящему тревожит.

Я скрещиваю руки. В основном, чтобы не прикасаться к ней.

— Игры закончены. Здесь происходит что-то ещё, — говорю я. — Что-то серьезное, и это связано с тобой.

Одна её бровь приподнимается в недоумении.

— Я не просила тебя поджигать дом Брэда. Разве ты не думал, что это привлечет слишком много внимания?

Под её сарказмом скрывается страх. Она убирает за ухо выбившуюся прядь волос, затем оглядывает комнату.

— Хейс здесь не из-за Брэда, — я прищуриваю свои глаза, глядя на неё, и придвигаюсь на пару сантиметров ближе. — Он даже не работает с местными властями по этому делу. Он никогда и не был здесь по делу о пропаже Мэйсона.

Кири тяжело выдыхает.

— Тогда в чем дело, Джек? Ты можешь поторопиться и сказать мне, чтобы я могла убраться из этой дыры и согреться? — она потирает руки.

Я молчу, холод меня не беспокоит.

Она снова смахивает непокорную прядь волос и ругается про себя, когда швы на её руке зацепляются за волосы.

— Проклятье, — говорит она, поднимая ладонь.

— Дай мне посмотреть, — я тянусь

к её руке, но она отдергивает её.

— Я в порядке.

Её раскрытые глаза говорят об обратном.

Что-то скрывается глубоко под её обычно непоколебимой маской.

Она напугана.

Я хватаю её за запястье и притягиваю к себе, затем медленно поднимаю её ладонь для того, чтобы рассмотреть швы.

— Почему ты не нанесла крем на рану?

Она пожимает плечами.

— Я сегодня торопилась.

Я киваю.

— Хм…

Я продолжаю держать её, не желая отпускать, прижимая пальцы к пульсу на её запястье, чувствуя, как её сердце бьется в два раза быстрее моего.

Её губы лукаво изгибаются, когда она смотрит на меня сквозь густые ресницы.

— Итак, Джек. Говоря о подставе твоего хорошего друга Брэда и обвинении его в убийстве, ты повеселился с Райаном? — она дразнит меня своей знойной ухмылкой. — Он был для меня вроде как особенным, знаешь ли. У меня были планы на него.

Слабый огонек вьется под моей кожей. Я знаю, что она делает, пытаясь избежать темы Хейса, тыкая в монстра, чтобы тот проснулся.

Мой член реагирует на приманку, пока она фантазирует о той ночи, когда я окрасил холодильную камеру в красный цвет кровью её жертвы.

— Как ты это сделал? — допытывается она, придвигаясь ближе, её пальцы обвиваются вокруг моих. Ощущение её колючих стежков на коже разрушает мой контроль. — Ты сначала накачал его. Привязал его к столу. Ты задушил его, прежде чем содрать кожу с его костей. Или ты…

Мои пальцы впиваются в тыльную сторону её руки в знак предупреждения.

— Остановись, Кири.

Её лицо морщится от боли, и это зрелище будоражит мою кровь.

— Я просто хочу визуализировать это, — говорит она, ахая, когда я крепче прижимаю её к себе. Ее губы дрожат от холода, а мой член пульсирует от этого зрелища. — Это меньшее, что ты можешь предложить мне после того, как украл мою игрушку.

Красная лужа крови застилает моё зрение, и всё, что я вижу, это её, там, покрытую липкой красной массой, её глаза открываются…

Моя челюсть сжимается.

— Ты играешь с огнем.

— Ой, очень сомневаюсь в этом. Джек Соренсен никогда бы не разгорячился, — её нога проскальзывает между моими, её бедро касается моего члена. У неё перехватывает дыхание от ощущения моей твердой эрекции. — Ты пиздец какой холодный…

Я заключаю её горло в жестокий захват и прижимаю её спиной к шкафчику. Резкий вздох вырывается из её губ, когда я целую её.

Секунда шока, её тело застывает, но потом, когда я впиваюсь в её губы с неистовой силой, она стонет и растворяется под безумным напором. Она целует меня в ответ со злобной, отчаянной потребностью, которая может посоперничать с моей собственной.