До мозга костей
Шрифт:
Облизывая губы, чтобы еще раз почувствовать ее вкус, я говорю: — Может быть, твоя раздражающая позитивность передается мне. Убедись, что придешь сегодня вечером готовая к проигрышу под Куполом. Акцент на слово придешь29.
Затем я достаю телефон из кармана и открываю аудиофайл Кири. Повернув телефон так, чтобы она могла видеть экран, я удаляю файл.
Ее пристальный взгляд ловит мой, в бледно-голубых глазах застыл вопрос. В этот самый момент, когда Кири слишком ошеломлена, чтобы говорить, я решаю избавиться
Я оставляю её стоять в центре комнаты, удовлетворенную и раскрасневшуюся, возможно, даже взволнованную, пока выхожу из кабинета.
Когда я возвращаюсь к себе, Хью проходит мимо меня в коридоре.
— Ты всё уладил с доктором Рос? — спрашивает он.
Я коротко киваю в подтверждение.
— Я позаботился о ней.
— Отличная работа, Джек.
Ухмылка искривляет мой рот.
Всё ещё ощущая соблазнительный вкус Кири на языке, я расстегиваю пиджак и сажусь за стол, чтобы включить экран ноутбука. Несколько дней назад я нанял частного детектива, чтобы навести справки об агенте Хейсе. Не зная, что она найдет, я не мог избавиться от навязчивой мысли, что что-то в этом федерале не так. Особенно когда дело касалось его интереса к Кири.
Письмо, появившееся в верхней части моего почтового ящика, подтверждает это подозрение, снова создавая напряжение. Создания, подобные нам, не могут долго греться в лучах света. Там, где мы обитаем, тьма всегда находит нас.
15. ГОЛУБОЕ
Кири
Я уже много раз стояла на этой улице. Наблюдала за ним из тени. Я медленно ехала по широкой, усаженной деревьями дороге. Я видела ее в любое время года, в любом цвете, при свете дня и в темноте ночи.
Но я никогда не осмеливалась подойти к входной двери дома Джека Соренсена.
Я неподвижно стою на тротуаре, прохладный осенний ветерок обдувает мои щеки и поднимает волосы с плеч. Может быть, Джек уже видит меня. Он может наблюдать за тем, как я пытаюсь убедить себя вызвать второй Uber и вернуться домой. Именно так я и должна поступить.
Но я уже знаю, что не сделаю этого.
Его магнетическая сила притягивает меня, как веревка в груди, приказывая меня шагать, пока я не окажусь у двери.
Мне кажется, я никогда не испытывала такого беспокойства перед простым куском дерева. Проходит целых тридцать секунд, прежде чем я, наконец, вытаскиваю руку из кармана и нажимаю на дверной звонок. Если Джек наблюдал за происходящим изнутри, у него хватает благородства дать мне минуту, прежде чем открыть дверь.
Я видела Джека Соренсена тысячу раз, в тысяче мест. Но здесь, у входа в его дом, я как будто вижу его впервые. Его темные волосы. Его пухлые губы. Вечно черную одежду, подобранную под его смертоносную фигуру. Мое дыхание замирает от интенсивности этого прорезающего взгляда, который очень внимательно изучает каждую деталь моего лица. Я не дышу до того момента, пока он не смотрит мне за спину в сторону дороги.
—
Черная дверь закрывается за мной и запирается.
— Если придет, я, блять, сдеру кожу с его лица и скормлю её ему, — говорит Джек.
— А они утверждают, что романтика мертва.
Джек смотрит на меня с ухмылкой, поворачивая второй замок.
— Даже не притворяйся, что это не делает твои трусики мокрыми, lille mejer.
— Для этого мне понадобились бы трусики, но один профессор, увлекающийся холодильными камерами и отлизыванием кисок в кабинетах, украл мои, — третий и последний замок задвигается под смех Джека, прежде чем он подходит ко мне сзади, чтобы помочь мне снять пальто. — Три замка? Не слишком ли, доктор Соренсен? Может быть, Вам стоит завести сторожевую собаку, чтобы держать Хейса подальше. Он и Корнетто не подружились, — говорю я, кивая в сторону двери. Дыхание его смеха согревает мою шею, когда Джек распутывает мой шарф, позволяя своим пальцам провести по моей коже, когда он снимает его.
— Если бы я и завел собаку, это бы только дало тебе повод придумать ей какую-то нелепую кличку.
— Я бы так и сделала. Так и вижу тебя с акитой по кличке Мороженка.
Тихое ворчание Джека обрывается, когда пальто соскальзывает с плеч, обнажая рубашку, которую он одолжил мне в тот день, когда зашил мою руку. Она была свежевыстиранной, но, возможно, я брызнула на воротник немного дополнительных духов Angelique Noire, когда надевала её. Рукава закатаны до локтя, верхние пуговицы расстегнуты, чтобы был виден мой черный кружевной бюстгальтер, а под ним — простые леггинсы.
— Что случилось? — спрашиваю я с притворной невинностью, медленно поворачиваясь лицом к Джеку, и его глаза темнеют, в то время как они пробегают по моему телу. Он вешает пальто рядом с дверью и облизывает губы, переводя взгляд на меня. — Ты сказал, что я не могу порвать её в клочья. У меня не было никого, кого можно было бы похоронить в ней, по крайней мере, пока. И поскольку у тебя мои трусики, я думаю, это справедливый обмен.
Он слегка раздувает ноздри, глубоко вдыхая. Я делаю шаг ближе, и он сглатывает. Еще один, и он отступает назад, на расстояние вытянутой руки.
— Вы убегаете от меня, доктор Соренсен?
С его губ срывается прерывистый стон.
— Нам нужно обсудить кое-что важное. Но если прикоснусь к тебе сейчас, не смогу заставить себя остановиться, — признается он, когда я пытаюсь приблизиться, и он делает еще один шаг назад. — Я не смогу сдержаться.
— Хорошо, что я не надела фиолетовую рубашку с бантиком на шее, — говорю я с ухмылкой. — Ты мог бы сделать со мной всевозможные ужасные вещи с её помощью.
— Кири…
— Я тут подумала, доктор Соренсен, а что бы Вы сделали с этой лентой? Может быть, связали бы мне руки и трахнули мой рот? Или что-то… более темное… возможно.