До последнего
Шрифт:
— Персональный файл, говорите? Это уже что-то из сферы деятельности большого брата, — заметила Клер.
— Можно и так сказать, но такого рода файл все-таки текст, а не программа. Впрочем, у него есть одно большое достоинство. Именно по этой причине компьютерные вирусы не способны причинить ему вред. Ну, почти не способны...
Джером выключил компьютер, закрыл чемоданчик и посмотрел на Веба.
— Ну, будут еще вопросы относительно моей профессиональной компетенции?
Веб не мог скрыть удивления, к которому примешивалось искреннее восхищение.
— Убедительно, ничего не скажешь.
— Но эта работа больших денег пока не приносит. Не хватает даже на то, чтобы снять достойное жилье.
— Все равно это здорово, Джером. Твоя работа куда лучше всякого другого вида деятельности, которой занимаются люди в этом квартале. Впрочем, ты и сам об этом знаешь.
— Знаю, а потому стараюсь изо всех сил, чтобы побольше заработать и убраться наконец из этой дыры.
— Вместе с бабулей, надеюсь?
— А то как же? Она взяла меня к себе, когда моя мать умерла от опухоли мозга, потому что у нас не было денег на операцию. Что же касается моего отца, то он схлопотал пулю 45-го калибра в рот, когда подрался в одном из притонов, накачавшись наркотиками. Так что вы не сомневайтесь — я о ней позабочусь. Ведь она же обо мне заботится.
— А Кевин? О Кевине ты тоже позаботишься?
— И о Кевине позабочусь. — Джером мрачно посмотрел на Веба. — Если вы, парни из ФБР, сумеете его отыскать.
— Мы стараемся. Но я мало что знаю о его семье. К примеру, о его отношениях с Большим... Я хотел сказать, с Фрэнсисом.
— Он — отец Кевина. И что из этого?
— Ничего особенного, если не считать того, что мне приходилось встречаться с Фрэнсисом лично. — Он указал на несколько побледневшие кровоподтеки на своем лице.
Джером с любопытством на него посмотрел.
— Вам повезло, что вы отделались одними только синяками.
— Да, у меня тоже осталось такое чувство. Он рассказал мне об обстоятельствах рождения Кевина. Про свою мать, и про то, что у него с ней было.
— Про свою мачеху, вы хотите сказать.
— Что?
— Эта женщина была мачехой Фрэнсиса. Она постоянно сидела на наркотиках. О том, что случилось с настоящей матерью Фрэнсиса, я не знаю.
Веб с облегчением вздохнул: значит, никакого инцеста не было. Потом он посмотрел на Клер. Она, помолчав, сказала:
— Выходит, никакие они не братья, а отец и сын. Интересно, Кевин об этом знает?
— Я ему ничего не говорил.
— Но он считает, что Фрэнсис — его брат. Фрэнсис ведь этого хотел, верно? — спросила Клер.
— То, чего хочет Фрэнсис, — закон. Усекли?
— Но зачем Фрэнсису это было нужно?
— Возможно, он не хотел, чтобы Кевин знал, что он трахал его мать. Ее звали Рокси. Она хорошо относилась к Кевину, хотя и кололась.
— А как Кевин получил ранение в лицо?
— Он был с Фрэнсисом, когда началась какая-то разборка со стрельбой. После того как Кевина ранили, Фрэнсис принес его сюда. Тогда я впервые в жизни увидел, как он плачет. Я сам отвез Кевина в больницу, поскольку, если бы это сделал Фрэнсис, его бы тут же арестовали. Кевин не плакал, хотя ему было больно и он истекал кровью. После этого случая Кевин сильно переменился. До такой степени, что ребята во дворе стали обзывать его «тормозом».
— Дети часто бывают жестоки; с годами эта жестокость
— Кевин не был «тормозом». Напротив, он очень умный парень. А еще он отлично рисует. Вы не поверите, но он рисует прямо как настоящий художник.
Слова Джерома заинтересовали Клер.
— Может, покажете его рисунки?
Джером посмотрел на часы.
— Мне нельзя опаздывать на работу. А ведь мне еще ехать на автобусе.
— Чтобы успеть туда, где выпекают «куки»? — спросил Веб. Впервые за все время их знакомства Джером и Веб обменялись улыбками.
— Если ты покажешь нам рисунки Кевина, — сказал Веб, — я сам отвезу тебя на работу. Да еще на такой машине, что все твои здешние приятели просто умрут от зависти.
Джером повел их на второй этаж, и они оказались в крохотном коридоре, который заканчивался такой же крохотной комнатой. Джером включил свет. Клер и Веб огляделись. В этой комнате стены и даже потолок были оклеены бумажными листами с рисунками. Некоторые из них были выполнены углем, другие — цветными карандашами или чернилами. На маленьком столике, который помещался рядом с лежащим на полу матрасом, находились стопки альбомов для эскизов. Клер взяла один из альбомов и стала его просматривать, Веб же сосредоточил внимание на рисунках, наклеенных на стены. Здесь были пейзажи и портреты. Например, портреты Джерома и бабушки были выполнены очень тщательно, даже скрупулезно — вплоть до мельчайших деталей. Прочие рисунки представляли собой работы абстрактного характера, в которых Веб ничего не смыслил.
Клер отвела взгляд от альбома и посмотрела на Джерома.
— Я немного разбираюсь в живописи, поскольку моя дочь изучает историю искусств. Так вот: должна вам сказать, что у Кевина большой талант.
Джером посмотрел на них с такой гордостью, что можно было подумать, Кевин был его сыном.
— Кевин утверждал, что видит некоторые вещи именно так. Главное, говорил он, рисовать то, что видишь.
Веб окинул взглядом альбомы и принадлежности для рисования и заметил стоявший в углу маленький, затянутый мешковиной мольберт.
— Между прочим, все это довольно дорого стоит. Фрэнсис раскошелился, что ли?
— Это я покупал Кевину карандаши и краски. Фрэнсис же приобретал ему одежду, обувь — ну и все такое прочее.
— Фрэнсис предлагал вам с бабушкой деньги?
— Предлагал. Но мы с бабулей от его денег отказались, поскольку знали, как он их зарабатывает. Кевин — другое дело. Фрэнсис его папочка и имеет право помогать сыну.
— Фрэнсис часто к вам заезжал?
Джером пожал плечами.
— Когда хотел, тогда и заезжал.
— Как ты думаешь, может, это он увез Кевина?
Джером покачал головой.
— Наоборот, Фрэнсис не хотел, чтобы Кевин находился с ним рядом, потому что знал, как это опасно. Впрочем, он и за себя опасался, так как желающих прикончить его предостаточно. Хотя мало кто знал об их родстве, он приставил к Кевину своих людей, которые следили за тем, чтобы с ним ничего не случилось. Ведь если бы какие-нибудь типы взяли Кевина в заложники, они могли бы потребовать у Фрэнсиса все, что угодно, и Фрэнсис все бы им отдал — даже своей головы не пожалел бы.