До тебя
Шрифт:
Он поднялся на локтях. Хоть я и сконцентрировал внимание на своем телефоне, все равно знал, что Мэдок за мной наблюдает.
Идиот. Козел. Сраный друг.
Я покачал головой.
– Ее отец работает в Германии, ясно? Ему предложили возглавить один проект на семь месяцев, он не вернется домой до декабря. Она начнет учебный год там. Доволен, придурок-которому-необходимо-совать-нос-в-чужие-дела?
Компания, на которую работал мистер Брандт, отправила его в Германию прошлой весной, поэтому я следил за их домом и собирал почту, начиная с мая.
Мэдок посмотрел на меня так, словно я запретил ему съесть мороженое на десерт.
– Облом, чувак. Но она, наверно, рада, – добавил он. – Она нас ненавидела.
Порыв удовольствия зародился у меня в груди. Да, еще как ненавидела.
Когда мистер Брандт сообщил мне о своей командировке, я устраивал очередную вечеринку. Вместо того чтобы напиваться где-то, я без проблем мог заниматься этим в своем собственном доме. И это помогало.
Я ожидал, что Тэйт вернется из Франции в июне, после окончания учебного года, но когда узнал, что ее не будет здесь до декабря, то захотел кого-нибудь впечатать в стену.
Черт, я наслаждался ненавистью к ней, и хотел, чтобы она вернулась.
Однако сейчас лишь проглотил болезненный ком, как делал с прошлой осени. Я привык действовать на автопилоте и притворяться, что меня ничего не волнует.
Пришло время вновь глубже погрузиться в рутину.
– Пошли. – Я схватил Пайпер за руку, направившись к машине.
– Но я мокрая. Мне нужно переодеться, – заныла она.
– Нужно, – сказал, улыбаясь, – и я тебе помогу.
Дороги были адски скользкие. Лето выдалось не слишком дождливое, поэтому из-за масляной пленки, покрывавшей улицы, машину постоянно заносило.
Однако желания сбавить скорость у меня тоже не наблюдалось.
Я резко свернул возле своего подъезда и въехал в гараж, прекрасно зная, что мне некуда торопиться. Меня ждал лишь тихий дом, а тишина мне не нравилась.
Закрыв гараж, прошел через дверь, ведущую в кухню, снял свою черную футболку и бросил ее в корзину с грязным бельем, проходя мимо ванной. Ткань насквозь пропахла Пайпер.
– Привет, приятель, – поприветствовал Мэдмэна, сбежавшего вниз по лестнице. – Иди сюда.
Выпустив пса во двор через черный ход, я оставил дверь открытой и поднялся к себе, чтобы поставить телефон на подзарядку.
Как только его включил, заметил, что папа Тэйт оставил мне сообщение в голосовой почте.
Зачем он звонил?
Мы с ним переписывались всего несколько дней назад. Он проверял, как у меня дела и все ли в порядке с его домом.
Не знаю, чего Джеймс хотел, но, в любом случае, я не собирался перезванивать ему сейчас. Услышав громкий скрежет, едва не подпрыгнул.
– Проклятое дерево. – Швырнув телефон на кровать, подошел к окну, чтобы раздвинуть шторы. Дерево, росшее между окнами наших с Тэйт спален, доставляло чертовски много хлопот. Нам постоянно приходилось подрезать ветки, иначе они грозили пробить стену насквозь. Этой весной я сказал матери просто его спилить, только технически дерево располагалось на территории Брандтов, а они, похоже, не хотели от него избавляться.
Обычно мистер Брандт приводил дерево в порядок, но он никогда не оставлял ветви слишком короткими. Я мог до них дотянуться даже после обрезки.
Подняв створку, выглянул наружу и заметил сук, который задевал оконную раму у меня над головой. Раз Джеймс уехал, мне самому придется завтра с этим разобраться.
Дождь лил как из ведра, заставляя все вокруг сверкать в ярком свете фонарей. Я рассматривал ветки, отгоняя воспоминания о том, о какие из них царапал ноги, или сидел с Тэйт.
Я любил чертово дерево, и хотел, чтобы его срубили. Вдруг… я больше не замечал ничего вокруг. Мои глаза увидели солнце в полуночном небе, отчего я замер.
Тэйт?
– Какого черта? – прошептал, не дыша, не моргая.
Она стояла у себя в комнате, облокотившись на ограду балкона. И смотрела на меня.
Какого черта я сейчас вижу?
Тэйт должна быть с отцом в Германии, по крайней мере, до Рождества.
Каждая мышца в моем теле напряглась, когда я оперся руками на подоконник, не в силах отвести от нее взгляд. Меня, изголодавшегося, словно в альтернативную вселенную занесло, где она – чертов шведский стол.
Тэйт дома.
На мгновение закрыл глаза и сглотнул; такое ощущение, будто мое неистово бившееся сердце подскакивало до гортани. Я одновременно ощущал тошноту, восторг и благодарность.
Боже, она дома.
На Тэйт были маленькие пижамные шорты и белая майка. Ничего нового, год назад я не раз замечал ее в чем-то похожем, однако по какой-то причине, увидев ее сейчас, почувствовал бушующий огонь в груди. Мне хотелось перебраться через это долбанное дерево, сорвать с нее одежду и любить ее так, словно последних трех лет просто не существовало.
Волосы развивались вокруг ее лица; я чувствовал на себе взгляд ее глаз, скрытых тенью.
Во рту пересохло; было чертовски приятно ощущать поток крови, несущийся по венам, дышать полной грудью. Пока Тэйт не отступила назад, закрыв двери.
Нет. Я сглотнул, не желая, чтобы она уходила.
Давай. Иди, затей ссору, – сказал себе, затем покачал головой.
Нет. Просто оставь ее в покое. Тэйт не думала обо мне, с чем я должен смириться. Я мысленно лез на стену, зная, что мне следовало повзрослеть и отпустить ее. Позволить ей ходить в школу без угрозы сплетен и розыгрышей. Позволить ей жить счастливо. Мы уже практически взрослые, пора заканчивать с этой мелочной враждой.