До встречи с тобой
Шрифт:
— Я делаю все, что могу, миссис Трейнор.
— Да, знаю, Луиза, — кивнула она.
Я вышла.
Лео Макинерни умер двадцать второго мая в безымянной палате швейцарской больницы. На нем была его любимая футбольная форма, и родители находились рядом. Его младший брат отказался приехать, но сделал заявление, что его брат был окружен любовью и поддержкой. В три часа сорок семь минут Лео выпил молочный раствор смертельной дозы барбитурата и, по словам родителей, через несколько минут словно погрузился в глубокий сон. Чуть позже четырех часов смерть констатировал наблюдатель, который снимал все на видеокамеру, чтобы предотвратить любые обвинения в нарушении закона.
«Казалось, он обрел покой, — цитировались слова его матери. — Это единственное, что поддерживает меня на плаву».
Ее и отца Лео трижды допрашивали в полиции, им угрожало судебное преследование. Им слали письма с угрозами и оскорблениями. Мать выглядела почти на двадцать лет старше своего возраста. И все же, когда она говорила, в ее лице было что-то, кроме горя, ярости, беспокойства и усталости, свидетельствовавшее о безмерном облегчении.
«Он снова стал похожим на Лео».
15
— Ну что, Кларк? Какие волнующие события ожидают вас сегодня вечером?
Мы были в саду. Натан занимался с Уиллом физиотерапией, осторожно прижимая его колени к груди, пока Уилл лежал с раскинутыми руками на одеяле, лицом к солнцу, словно загорая. Я сидела на траве рядом с ними и ела сэндвичи. В последнее время я редко обедала в городе.
— А почему вы спрашиваете?
— Из любопытства. Мне интересно, как вы проводите свободное время.
— Что ж… сначала я сражусь с прославленными мастерами боевых искусств, затем отправлюсь на вертолете ужинать в Монте-Карло. По дороге домой, возможно, загляну на коктейль в Канны. Если вы поднимете взгляд… э-э-э… в два часа ночи, я помашу вам рукой. — Я разлепила сэндвич, чтобы увидеть начинку. — Наверное, буду дочитывать книгу.
Уилл взглянул на Натана и усмехнулся:
— Гони десятку.
Натан полез в карман.
— И так всегда, — пожаловался он.
Я уставилась на них.
— Всегда — что? — спросила я, когда Натан вложил банкноту в руку Уилла.
— Он сказал, что ты будешь читать книгу. Я — что смотреть телевизор. Он всегда выигрывает.
Я замерла, поднеся сэндвич к губам:
— Всегда? Вы ставите на то, насколько скучна моя жизнь?
— Мы бы назвали это иначе. — Слегка виноватое выражение глаз Уилла говорило об обратном.
— Можно я уточню? — Я выпрямила спину. — Вы бьетесь об заклад, что в пятницу вечером я буду сидеть дома и читать книгу или смотреть телевизор?
— Нет, — ответил Уилл. — Я поставил еще и на то, что вы встретитесь с Бегуном на дорожке.
Натан отпустил ногу Уилла, распрямил его руку и начал массировать от запястья вверх.
— А если бы я сказала, что буду делать нечто совершенно другое?
— Но такого никогда не случалось, — заметил Натан.
— Так, это мое. — Я выдернула десятку из руки Уилла. — Потому что сегодня вечером вы ошиблись.
— Но вы сказали, что будете читать книгу! — возразил он.
— Но теперь, — помахала я десяткой, — пойду в кино. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, верно?
Я встала, положила деньги в карман и засунула остатки обеда в коричневый бумажный пакет. Шагая прочь, я улыбалась, но по какой-то непонятной причине на глаза наворачивались слезы.
Утром, прежде чем прийти в Гранта-хаус, я час работала над календарем. Бывали дни, когда я просто сидела с маркером в руке на кровати и смотрела на календарь, пытаясь придумать, куда отвезти Уилла. Я все еще сомневалась, можно ли с ним ездить далеко, а мысль о ночевке, даже с помощью Натана, казалась обескураживающей.
Я изучала местную газету, поглядывая на футбольные матчи и деревенские праздники, но после катастрофы со скачками опасалась, что кресло Уилла застрянет в траве. Я беспокоилась, что в толпе он будет чувствовать себя уязвимым. Мне пришлось исключить все, связанное с лошадьми, а в наших краях этого было немало. Я знала, что Уилл не захочет смотреть, как бегает Патрик, и что он равнодушен к крикету и регби. Иногда меня мучила собственная неспособность придумать что-то новенькое.
Возможно, Уилл и Натан правы. Возможно, я скучная. Возможно, я совершенно не гожусь, чтобы изобретать способы разжечь аппетит Уилла к жизни.
Книга или телевизор.
Если подумать, сложно считать иначе.
После ухода Натана Уилл нашел меня на кухне. Я сидела за маленьким столиком, чистила картошку ему на ужин и не подняла глаз, когда он остановил свое кресло в двери. Он наблюдал за мной так долго, что от его пристального взгляда у меня порозовели уши.
— Знаете, — наконец сказала я, — а ведь я могла повести себя гадко. Могла сказать, что вы тоже ничего интересного не делаете.
— Вряд ли Натан поставит на то, что я отправлюсь на танцы, — заметил Уилл.
— Я знаю, это шутка, — выбрасывая длинный очисток, продолжила я. — Но вы меня по-настоящему расстроили. Зачем было признаваться, что вы ставите на мою скучную жизнь? Разве не могли вы подшучивать надо мной втайне?
Уилл молчал. Когда я наконец подняла глаза, он наблюдал за мной.
— Мне очень жаль, — сказал он.
— Непохоже.
— Ну… ладно… возможно, я хотел, чтобы вы это услышали. Хотел, чтобы вы подумали о том, что делаете.
— В смысле, о том, как моя жизнь утекает сквозь пальцы?..