До встречи с тобой
Шрифт:
Я убрала руку с плеча Уилла и отпила из бокала. Крюшон оказался вкуснее, чем можно было ожидать. Но меня несколько удивил огуречный привкус.
— Да. Да, хороший парнишка.
— И не слишком неловкий.
— Да, — встретился со мной взглядом Уилл. — Отнюдь не неловкий, Кларк.
По примеру Фредди Дервента в течение следующего часа к Уиллу подошли еще несколько человек. Одни вставали чуть поодаль, словно это позволяло не решать вопрос с рукопожатием, другие поддергивали брюки и садились на корточки у его ног. Я стояла рядом с Уиллом и помалкивала. Я заметила, как он слегка напрягся, когда к нам направились двое.
Один — крупный, грубовато-добродушный мужчина с сигарой, — похоже, не знал, что сказать, когда очутился перед Уиллом, и в итоге произнес:
— Чертовски хорошая свадьба! Невеста выглядит потрясающе.
Наверное, он ничего не знал о романтическом прошлом Алисии.
Второй, по-видимому деловой конкурент Уилла, отпустил более дипломатичное замечание, но в его пристальном взгляде и прямых вопросах о состоянии Уилла было нечто, от чего тот напрягся. Словно два пса кружили друг вокруг друга, размышляя, не оскалить ли зубы.
— Новый исполнительный директор моей бывшей компании, — пояснил Уилл, когда мужчина наконец ушел, помахав на прощание рукой. — Наверное, хотел убедиться, что я не замышляю вернуть себе власть.
Солнце пригревало все сильнее, сад превратился в ароматное пекло, люди прятались в пятнистой тени деревьев. Беспокоясь о температуре Уилла, я отвела его в шатер. Там включили здоровенные вентиляторы, которые лениво вертелись над головами. Вдалеке под навесом летнего домика играл струнный квартет. Происходящее напоминало сцену из фильма.
Алисия порхала по саду — неземное видение, сотканное из воздушных поцелуев и восклицаний, — и не приближалась к нам.
Уилл осушил два бокала крюшона. Я втайне радовалась.
Обед подали в четыре часа. Время довольно странное, как мне показалось, но Уилл возразил, что это же свадьба. В любом случае время словно растянулось и потеряло смысл, слившись в размытое пятно бесконечных напитков и пустых разговоров. Не знаю, в чем дело — в жаре или атмосфере, но, когда мы сели за стол, я ощущала себя почти пьяной. Обнаружив, что бессвязно болтаю с пожилым соседом слева, я поняла, что и вправду могу быть пьяна.
— В этом их крюшоне содержится алкоголь? — спросила я Уилла, когда умудрилась высыпать солонку себе на колени.
— Примерно столько же, сколько в бокале вина. В каждой порции.
Я в ужасе уставилась на него. На них обоих.
— Не может быть! В нем же фрукты! Я думала, это значит, что он безалкогольный. Как я отвезу вас домой?
— Ну и сиделка мне досталась! — поднял бровь Уилл. — А что мне будет, если я пообещаю не рассказывать матери?
Реакция Уилла удивляла меня весь день. Я думала, меня ждет Угрюмый Уилл, Саркастичный Уилл. По меньшей мере Молчаливый Уилл. Но он был совершенно очарователен со всеми. Даже появление супа его не расстроило. Он только вежливо спросил, не хочет ли кто-нибудь поменяться на хлеб, и две девицы на дальнем конце стола, утверждавшие, что «не переносят пшеницы», практически швырнули ему свои булочки.
Чем больше я беспокоилась, что не смогу протрезветь, тем веселее и беззаботнее становился Уилл. Пожилая женщина, сидевшая справа от него, оказалась бывшим членом парламента, боровшимся за права инвалидов, и беседовала с Уиллом без малейшего смущения — огромная редкость. Я даже заметила, как она скормила ему кусочек рулета. Когда женщина ненадолго встала из-за стола, Уилл прошептал мне, что она поднималась на Килиманджаро.
— Обожаю таких древних цыпочек, — сказал он. — Так и вижу ее с мулом и пакетом сэндвичей. Крепкая, как старые ботинки.
Мне с соседом повезло меньше. Всего за четыре минуты он провел короткий опрос — кто я, где живу, с кем из присутствующих знакома — и убедился, что я не представляю для него интереса. Он повернулся к соседке слева, предоставив мне молча ковыряться в остатках обеда. В какой-то момент, когда мне стало по-настоящему неловко, я ощутила, как рука Уилла соскользнула с кресла и его ладонь накрыла мою. Я подняла глаза, и он подмигнул мне. Я взяла его ладонь и сжала, благодарная, что он заметил. Затем Уилл отъехал на шесть дюймов и вовлек меня в беседу с Мэри Ролинсон.
— Итак, Уилл говорит, что вы ухаживаете за ним. — У нее были пронзительно-синие глаза и морщины, говорившие о пренебрежении к уходу за кожей на протяжении всей жизни.
— Пытаюсь, — взглянула я на него.
— Вы всегда работали в этой сфере?
— Нет. Раньше я… работала в кафе.
Не знаю, следовало ли мне признаваться в этом кому-либо из присутствующих на свадьбе, но Мэри Ролинсон одобрительно кивнула.
— Мне всегда казалось, что это очень интересная работа. Если вы любите людей и ужасно любопытны, как я, — широко улыбнулась она.
Уилл вернул руку на кресло.
— Я пытаюсь уговорить Луизу сменить работу, расширить свои горизонты.
— Чем бы вы хотели заниматься? — спросила Мэри.
— Она не знает, — ответил Уилл. — Луиза очень умна, но не желает видеть своих возможностей.
— Не надо ее опекать, дорогой, — резко посмотрела на него Мэри Ролинсон. — Она вполне способна ответить сама. — (Я моргнула.) — Кому об этом и знать, как не вам, — добавила она.
Уилл явно хотел что-то сказать, но промолчал. Он опустил взгляд на стол и слегка покачал головой, но на губах его играла улыбка.
— Итак, Луиза, полагаю, ваша нынешняя работа требует огромного умственного напряжения. И вряд ли с этим молодым человеком легко управляться.
— О да.
— Но Уилл совершенно прав насчет возможностей. Возьмите мою визитную карточку. Я член правления благотворительной организации, которая занимается переподготовкой. Возможно, в будущем вам захочется сменить поле деятельности.