Do you think you know everything about hospitals?
Шрифт:
Первые два дня Вайолет лежала без сознания. Стефани попросила Тедди тайком узнать номер миссис Хармон. Получив телефонный звонок от некоего Тедди и вкратце выслушав плохо понятный рассказ о том, где и в каком состоянии ее дочь, и что натворил муж, Вивьен прилетела первым же рейсом, решив оставить разборки с Бэном на потом, утрясая вопросы первой важности.
Когда женщина увидела дочь – челюсть в оттенках красного и фиолетового, губа рассечена, всевозможные ушибы и ссадины, трубки, проводки, аппараты, датчики измерения пульса – ей стало плохо. Когда узнала, что Вайолет не просто пыталась дважды покончить с собой и пережила остановку сердца, но также чуть не была убита одним из работников
После того, как Вивьен привели в чувства, Доктор Гловер, удостоверившись, что женщина в состоянии воспринимать информацию, завел продолжительную беседу, после чего Вивьен уже не могла остановить слез. У женщины началась настоящая истерика. Алекс не был душой компании и не умел поддерживать человека, его профессией было скорее доносить известия о том, как прошла операция. Но Вивьен не помогали попытки доктора доказать, что Вайолет в безопасности. Целый день женщина просидела в кабинете психолога, слушая рассказы обо всем, что произошло с Вайолет. Рука у рта, глаза на мокром месте, непрекращающиеся вздохи и всхлипы – вот это единственное, что можно было увидеть и услышать, взглянув на Вивьен. Санитары не переставали менять коробки с платками и предлагать седативные на основе трав.
***
Впервые Вайолет очнулась ночью. Когда взгляд сфокусировался на стене, девушка узнала свою старую-добрую палату в интенсивной. Попытавшись повернуть голову, Вайолет почувствовала резкую боль в шее. Воспоминания постепенно возвращались. Ричард, удары, кровь… Тейт. Вайолет вздрогнула, в момент очнувшись. Что с ним? Он жив? Вайолет бросила взгляд на кресло, втайне надеясь, что юноша, возможно, и сейчас сидит в нем. Но нет: укутавшись в плед, в нем устроилась мать, подложив руку под голову и тихо посапывая. Девушка не ожидала увидеть ее и заплакала. Словно ничего и не произошло, словно никто и не уезжал во Флориду. Но Вайолет тут же попыталась взять себя в руки, ей нужно было время, немного покоя, а узнав, что она очнулась, врачи начнут носиться туда-сюда со своими расспросами и препаратами. А Вайолет надо было подумать в тишине. Надо было осознать, понять и разложить все по полочкам.
Ведь другого такого случая не выдастся…
***
Пол часа Вайолет пролежала без сна, слушая размеренный писк аппаратов и глядя на тусклые светодиодные светильники, вмонтированные в шкафчики над пристенным модулем.
Но чем сильнее она пыталась объяснить свои поступки, чем дальше старалась углубиться в понимание происходящего, тем отчетливее осознавала, что лишь сильнее запутывается, потому что не может сосредоточиться. Ее отвлекает одна единственная вещь, всего один вопрос.
И при всем желании, ответ не мог сам родиться в глубинах ее сознания.
Вайолет выдернула все проводки, слезая с кровати. Вивьен зашевелилась. Вайолет замерла. Как мама вообще узнала, что она здесь? Может это все отец? Ну там, проснулся вдруг родительский инстинкт и все такое? Да навряд ли. Девушка не хотела будить мать. Не сейчас. Только не еще одна порция нотаций.
Вайолет тихо отодвинула прозрачную дверь.
***
Она не знала, куда идет. Но она понимала, чего хочет и что ищет. Пустые коридоры плохо знакомого этажа. Здесь совсем не было пациентов, учитывая назначение отделения и время суток. Вайолет просто шла вперед, слегка пошатываясь. Челюсть начинала ныть.
Шаги, один за другим, словно зомби. Вайолет мельком оглядывала палаты по обеим сторонам. Да, кое-кто хотел спокойной прогулки по зданию больницы, кое-кто ее и получил.
Указатели на полу вывели девушку к палатам хирургического отделения.
***
Тейт спал. Сквозь прозрачные двери Вайолет видела его светлые, неряшливые волосы, разбросанные по подушке. Облегченный стон сорвался с ее губ. Он жив. С ним все хорошо. Но в каком он состоянии…
Лишь сейчас, лишь глядя на юношу, Вайолет поняла. Она поняла, что там, в подвале, наставив ствол на врача, она видела перед собой не Ричарда. Она видела отца. В тот момент она ненавидела не патологоанатома, а именно отца. Если бы не он, Вайолет бы не очутилась в больнице. Если бы не он, ее жизнь сложилась бы иначе с самого рождения. Если бы не он, ее мать была бы более счастливой. Хоть Вайолет и не хотела этого признавать, считая, что оба родителя виноваты в том, что с ней произошло, но в глубине души она все же жалела мать. Отец виноват в том, как сложились их жизни. И на самом деле, стреляя в патологоанатома, она мстила отцу. Она выпустила пулю не в Ричарда. Мужчина был лишь мишенью, орудием правосудия, чтобы облегчить душу также, как и девушка была для Ричарда способом поквитаться за свою собственную дочь.
Но с другой стороны Вайолет поняла, что если бы не отец, она бы не встретила людей, которые заставили ее поверить в себя, заставили ее пересмотреть свое понимание жизни и взглянуть на мир вокруг другими глазами. Они все выполнили ту роль, которую обычно выполняют родители.
Но только не родители Вайолет.
Девушка осознала и третью – самую главную вещь, глядя, как грудь Тейта размеренно вздымается и опускается под тканью больничной рубашки – роль всех, кто ее окружал в стенах больницы.
Стефани.
Все это время, Вайолет тянуло к смерти. Жажда убить себя и отчаянные поиски способов доводили ее до срывов. А после рассказа Стефани, девушка почувствовала знакомое душераздирающее чувство, которое иногда закипало в ее солнечном сплетении, словно разрывая ее изнутри – чувство, что вот он момент. Сейчас. Прямо сейчас и ни минутой позже. И она поддалась. Всегда поддавалась. Да, поступок Стефани был необдуманным, девушка подтолкнула Вайолет к смерти. Правда ненароком, случайно, вовсе не желая этого, просто пытаясь помочь прояснить ситуацию. И она прояснила. Если бы не Стефани, Вайолет не завела бы механизм под названием “Самокопание”.
Тейт.
Именно сейчас, опираясь лбом и ладошками о прозрачные двери, она понимала, что ощущает все те же эмоции, что были и у Тейта, во время ее пребывания в интенсивной несколько дней назад, когда он сидел возле ее постели. Она чувствовала трепетное волнение. Он жив, но очнется ли? И как скоро?
Stars fading but I linger on dear
Still craving your kiss
I’m longin’ to linger till dawn dear
Just saying this
Ей хотелось ворваться в палату и стащить его с кровати, чтобы он снова отвел ее в столовую, и снова угощал мороженым в саду за корпусами, и рассказывал ей о книгах, букинистических лавках на Спринг Стрит и о том, что бариста Стив в Cherry Pick Caf'e делает лучшее в мире глясе, или охотно выслушивал ее чудаковатые теории на тему того, почему именно Льюиса Кэрролла какое-то время считали Джеком-Поторошителем, высказывая свое мнение и даже заводя оживленные споры.