Добро пожаловать в Америку!
Шрифт:
– Проверься, – строго бросила Рита.
– А вдруг рак? Разрежут и умру. А без операции еще немного поживу, пока он меня не съест. Может внуков дождусь.
Рита не знала, что ответить. Ей было до слез жалко Лену. Что она видела в жизни, кроме пьяного мужа и побоев? Правда, была у нее отдушина – подполковник Владимир Петрович Гольцов из Суворовского училища. Она когда-то давно работала там завхозом. Они познакомились и полюбили друг друга. У обоих были семьи и дети. На предложение Владимира разойтись и выйти замуж за него, Лена категорически отказалась. Так они и встречались уже более десяти лет. Он хорошо помогал ей: дарил подарки, давал денег, когда у нее не было, доставал путевки в санаторий, помогал найти хороших врачей. Надежный он был мужик. Рита покрывала ее, если Лене надо было уйти из дома. Поэтому она спросила:
– Владимир знает?
– Знает. Врача хорошего нашел, уговаривает сходить.
– Сходи, милая, ну пожалуйста, – стала уговаривать ее Рита.
– Осенью, Рита, пойду. Хочу лето прожить, –
Рита молча обняла сватью.
Начался новый учебный год. Самым интересным событием в школьной жизни был приезд в лицей волонтера из Америки Лоры Смит. Она должна была совершенствовать у учащихся американский английский. Везде изучался классический британский английский, и молодежи, которая приезжала учиться в Америку, трудно было порой понять американское произношение. Язык отличался зачастую не только произношением, но даже и написанием. В каждой из пяти стран, говорящих на английском, английский претерпел изменения. Коренные американцы не понимали английского языка австралийцев, с трудом понимали ирландцев. Поэтому приезд Лоры встретили с энтузиазмом. Еще бы, настоящая американка будет работать в лицее. Была она девушкой лет 25, стройной, с русыми кудряшками, небрежно торчащими во все стороны, овальным личиком с веснушками возле носа и вечной американской улыбкой. Перед отправкой в Казахстан она прошла трехмесячные курсы казахского языка. Приехав в страну, Лора обнаружила, что по-казахски почти никто не говорит, а русский она не знала. Директриса сняла ей квартиру рядом с лицеем. Дети ходили за ней табуном. Ей предложили соблюдать дресс-код, поэтому она сменила драные джинсы на длинную широкую юбку и мятый пиджак. Этот мятый пиджак был предметом насмешек всего коллектива. Все недоумевали – это американская традиция так одеваться, или Лора просто неряха. Однажды, когда Рита была дежурным администратором во второй смене, к ней подошла Лора и попыталась что-то объяснить на смеси английского и казахского. Рита ничего не понимала и в ответ только разводила руками, мол, не пойму. Тогда девушка, отчаявшись быть понятой, попыталась показать, что она хочет. Лора присела и сказала: «Пис-пис». Теперь Рита догадалась, что она хочет писать и пришла за ключом от учительского туалета. Выяснилось, что на обычном месте, на гвозде возле стойки с журналами, его не оказалось, а у завуча в столе всегда лежал запасной ключ. «Да, я также в Америке буду», – подумала Рита, подавая ей ключ. Рита уже предупредила директрису, что уезжает в Москву в посольство, та хоть и поворчала, но отпустила и выдала ей требуемую посольством справку о заработной плате.
– Уедите в Америку – будете нам наглядные пособия по английскому языку высылать, – полушутя полусерьезно сказала она, подписывая справку. Рита обещала.
В Дианетическом центре уже знали, что Рита едет на собеседование. Когда в перерывах между клиентами Рита заглянула в комнату одиторов, там сидела Берта, ждавшая своего пациента. Женщины разговорились.
– Я хочу тебе сказать, Рита, не думай, что ты уедешь и найдешь там свое счастье. Это тебе дают новое испытание. Ты знаешь, что переезд с одного континента на другой – это вторая жизнь, следующая жизнь, но только идущая не после очередной смерти, а при жизни. Мало, кто этого заслуживает. Теперь у тебя начнутся испытания, которые ты не могла пройти, живя в этой стране. Возможно, они будут еще тяжелее, чем те, которые ты испытала здесь; возможно, они будут просто другими. И счастье, конечно, будет, но не безоблачное. Будь готова к этому, чтоб потом не разочароваться. Такое дается только сильным людям. Ты выдержишь, ты сильная. Выдержишь новые испытания – обретешь новые душевные качества. Удачи тебе.
– Спасибо, Берта.
Рита никогда не думала над таким аспектом своей предполагаемой поездки в Америку. «Может, Берта права. Трудно еще что-то придумать тут, чтобы испытать меня. Кажется, все прошла: и огонь, и воду, и медные трубы. Надо будет поискать материал на эту тему или у Паши спросить», – размышляла она.
В Москве на вокзале Риту встретила Надя, сестра Гали. Они были очень похожи: то же лицо, та же фигура, только Надя была меньше ростом. Она оказалась женщиной простой, приветливой и словоохотливой. Надя с семьей жила на окраине Москвы в огромном девятиэтажном комплексе, до которого женщины добирались минут сорок на метро, потом шли пешком еще минут пятнадцать. Рита приехала вечером, так что всю семью застала в сборе. Муж Нади, Михаил, был красивым смуглым мужчиной с острым носом и непослушной прядью черных волос, постоянно падающих ему на глаза. Он походил на кавказца, и милиция часто останавливала его для проверки легальности проживания в столице. Оба они работали на стройке, она – штукатуром-маляром, он – водителем грузовика. У них росли две девочки-погодки. Рита привезла всем подарки из Караганды от себя и от Гали.
На следующее утро, вооруженная записями, как добраться до нужной больницы, где ей предстояло пройти медицинскую комиссию, Рита отправилась в путь. Ехать нужно было на метро. Рита села возле окна, чтоб хорошо разглядеть станции, мимо которых она проезжала. Московское
Рита ожидала, что ей придется весь день ходить по врачебным кабинетам, но все оказалось гораздо проще. Нужно было сдать кровь на СПИД и пройти флюорографию. Выйдя из рентгеновского кабинета, она стала ждать результат. Вскоре медсестра вышла и попросила ее пройти в кабинет. Другим женщинам просто выдавали справки. «Ну все, опять мою дырку нашли», – поняла Рита. У нее в детстве был туберкулез. Болезнь вылечили, но в правом легком осталось небольшое зарубцованное ранее пораженное место. Обычно ее просили пройти рентгеноскопию, чтобы доказать, что у нее в легких сейчас все в порядке. Так случилось и на этот раз. Ей сделали рентгеноскопию, которая показала, что все в порядке. Врач выдал ей заверенный снимок и сказал, что она должна будет взять его с собой, когда полетит в Америку, чтобы никаких сюрпризов на границе не было.
Собеседование в посольстве назначили на 10 часов утра, явиться надо было за 30 минут. Рита плохо спала ночью, волновалась, как все пройдет, беспокоилась, что придётся проходить его без взятки. Рита приехала раньше на час. Она вышла на «Краснопресненской» из метро и по Конюшенскому переулку, по нарисованному Михаилом плану, дошла до посольства, которое располагалось на Новинском бульваре. Это было большое, вытянутое вдоль бульвара десятиэтажное здание с арочными окнами на первом этаже, маленькими балкончиками по центру здания и крышей, огороженной белым барьером. Посольство открывалось в 9 часов. Перед дверью выстроилась большая очередь. Вышел служащий, сказал, что могут заходить те, у кого собеседование назначено с 9 до 10. Это было Ритино время. Люди стали по одному заходить в двери. Здесь проверяли сумки, карманы, ощупывали подозрительные места на одежде. Рита предъявила паспорт и вызов. Служащий объяснил, в какое окошко надо сдать документы. Рита подошла к окну и протянула свои бумаги. Американский служащий, прекрасно говорящий по-русски, спросил ее, собирается ли она работать в Америке. Рита не знала, как правильно ответить, и сказала, как есть: «Сри не хочет, чтоб я работала, он будет показывать мне Америку». Клерк кивнул, читая дальше ее анкету. Увидев, что она учитель литературы, заулыбался и сказал, что он большой поклонник Достоевского. Поговорив о Достоевском, он взял у нее паспорт и фотографии и попросил подождать в фойе. Рита села на лавку в просторном зале. Здесь находилось много разного народа: и молодых, и людей среднего возраста, и стариков. Некоторые были парами, но большинство поодиночке. Все волновались. Мужчина, сидевший рядом с Ритой, читал с невозмутимым видом книгу, только вот страницу не переворачивал уж очень долго. Семейная пара евреев напротив рассказывала по очереди друг другу анекдоты и неестественно смеялась над ними приглушенным смехом. Вот рыженькая девушка вышла из дверей кабинета со слезами на глазах. Все молча смотрели на нее. «Не пустили», – попыталась улыбнуться та. Над залом разлилась тревога. Первая не прошла. Посол, наверное, в плохом настроении. Все были наслышаны рассказов, что посол выдает визы часто руководствуясь своим настроением и своими симпатиями и антипатиями. Разговоры стихли, все понурили головы, чтобы не видеть огорченную девушку. Офицер назвал следующую фамилию. Все снова замерли, ожидая, что будет со следующим. Пожилой мужчина незаметно перекрестился и вошел в дверь кабинета.
Вышел он оттуда в недоумении.
– Велели ждать, – ответил он на немой вопрос.
– Значит дадут визу, – со знанием дела прокомментировал импозантный мужчина в дорогом сером костюме.
Люди вздохнули с облегчением, значит, можно еще надеяться на благоприятный исход дела. Время подходило к десяти. Рита волновалась все больше. Ровно в 10, из окошка, куда она сдавала документы, ее окликнули. Она подошла, ожидая услышать, ее документы оформлены неправильно. Служащий улыбнулся ей и сказал, что сейчас она свободна, ей надо будет подойти в посольство к трем часам за визой. Рита растерялась.
– А как же собеседование? – поинтересовалась она.
– А мы его с Вами уже прошли, о Достоевском беседовали, – напомнил он ей.
Рита горячо поблагодарила его и вышла из посольства. Она пошла вдоль Новинского бульвара, читая названия улиц и пытаясь найти какое-нибудь кафе. Справа шли Поварская улица, Никитская Большая, Никитская Малая улицы, Гранатный переулок. Рита вспомнила картину Петра Кончаловского «Гранатный переулок. Кидают снег». Вот, оказывается, где она была написана. Вокруг были только дорогие рестораны, еще не начавшие работать. Тогда она пошла на станцию метро «Краснопресненская», где видела утром лотки с едой. «Красивая станция», – отметила про себя Рита. Круглый вход с колоннами, потом вниз на 35 метров, где платформа была отделана белым мрамором и гранитом, на стенах -барельефы на сюжеты революций 1905 и 1917 годов. Съев пару пирожков с мясом и выпив кофе, Рита купила на лотке книгу Марининой «Седьмая жертва», нашла скамейку недалеко от входа и села читать. Читалось плохо. Она думала, как все получится, будут ли ее еще о чем-то спрашивать, не найдут ли они, что не все сведения о своем местожительстве она указала. Но вот настала пора возвращаться в посольство. Народа теперь было немного, ее вызвали в назначенное время, протянули паспорт, открытый на странице с американской визой, попросили еще раз проверить, правильно ли написаны ее данные. Когда она подтвердила, что все правильно, служащий пожал ей руку и сказал:
Конец ознакомительного фрагмента.