Добро пожаловать в Ард! Тьма и пламя
Шрифт:
– Ты! – сердито схватила его за хвост Ванда.
Дух повис в ее руке, качаясь на хвосте и продолжая лениво жевать нежные лепестки.
– Что это? – поморщившись, спросила Ивон, обернувшись к подруге.
– Это мертвый детеныш марага! – воскликнул встревоженно Талл, заметив наконец, что именно наглец жевал. – Моя каламея! Выплюнь сейчас же! Откуда у тебя эта мерзость, Синхелм? Восставший дух? Серьезно?
– Это подарок, – пояснила Ванда.
Подарок с довольным видом вернулся на ее плечо, сверля алым взглядом живую парочку, продолжавшую возмущаться.
– Подарок – это то, что тварь сжевала только что, – не успокаивался Талл. – Он опасен!
– Это создание мог призвать только некромант, – не собираясь приближаться к подруге, проговорила Ивон. – Кто дал тебе его? Ты можешь это выбросить?
– Это подарок отца, – повторила Ванда ложь, предложенную Кристианом.
Шагрим и Ивон неловко переглянулись.
– Мне дал его ректор по личной просьбе отца, – уточнила Ванда, видя обреченность на лицах товарищей.
– Сам Рэйван? – переспросила Лейвр.
– Да, – кивнула Ванда, а на ее плече, повторяя, закивал мараг.
– Кто дарит такое юной каэли? – Шагрим сложил руки на груди. – Какой в нем прок? Ни красоты, ни ума, ни…
Он подался вперед, к подруге, опрометчиво приближая лицо к притихшему марагу. Тот выждал мгновение. Затем вцепился когтями в рубашку Ванды и, разинув пасть, клацнул огромными клыками, вынуждая инрэйга задержать дыхание.
– Кажется, он не любит, когда его оскорбляют, – сделала вывод Ванда.
Сердито одернув расстегнутый воротник рубашки, Шагрим придал себе невозмутимый вид.
– Ты уже дала этому порождению тьмы имя?
– Нет, – пожала плечами Ванда. – Как-то не думала об этом.
– Зиль будет в самый раз. – Талл прошел к свободному креслу и опустился в него, закидывая ногу на ногу.
Зиль? На языке дикого горного народца римейцев это означало «зло малое». Кристиан подшутил над нею, подарив неугомонного духа? Интересно, как он отреагирует на новое имя питомца?
– Отличное имя, – улыбнулась Ванда.
– Не подпускай это ко мне, – категорично заявила Ивон.
Зиль возмущенно зашипел. Волосы Ивон моментально ожили, множеством серебристых змеек взметнувшись над ее головой, извиваясь и норовя схватить темного духа. Она зашипела в ответ не хуже марага, словно и сама была порождением тьмы или диким существом. Зиль притих, замер статуэткой на плече Ванды и только моргал огромными светящимися глазами.
– Так-то, – щелкнула ухоженными пальцами Ивон. – Не приближайся ко мне, темное создание.
Ее волосы снова легли гладкими прядями, и девушка прошлась по комнате. С видом особы королевской крови она опустилась в кресло и расправила голубую юбку.
– Я стащил тебе еды с ужина, – отозвался Талл, выстукивая пальцами по подлокотникам.
– Только все давно остыло, – поджала губы Ивон.
– Разве это проблема? – пожал плечами Шагрим и обратился к Ванде: – С твоей силой ты его мигом разогреешь. Верно?
– Конечно. – Благодарная, она не стала создавать причин для волнения другу.
Разогреть она ничего не сможет. Сила оставила ее на сегодня. Но есть придется, чтобы хоть как-то восполнить ее. Пусть даже холодный ужин, но припасенный для нее с такой необходимой заботой.
– Спасибо, – обернулась к товарищам Ванда. – Спасибо за все.
Позже, когда удалось спровадить Шагрима и они с Ивон забрались в свои долгожданные постели, Ванда смогла немного расслабиться. Она накрылась одеялом по самую шею, чувствуя, что волосы, устилавшие подушку, все еще немного влажные. Завтра наверняка пряди завьются сильнее из-за того, что толком не высушила. Но это было так незначительно.
Зиль возник на высокой спинке кровати и делал вид, что дремал. Будто это и в самом деле требовалось сущности вроде него. Стоило одной девушке шевельнуться в постели, как фамильяр приоткрывал яркие глаза, лениво прищуривался и оглядывал комнату, едва освещенную лунным светом.
Ивон уже давно спала, когда и к Ванде пришел долгожданный сон. Он дал возможность забыться и оставить хоть ненадолго все тревоги. Ей снилось, будто парила или качалась, словно в колыбели. Ванда слышала тихий шелест листвы. А над нею сверкали яркой крошкой звезды, покачиваясь вместе с яркой луной в такт неспешному движению.
Чьи-то мягкие руки гладили ее волосы, касаясь щеки. И голос… Ванда слышала голос, на этот раз женский. И душа отчего-то отзывалась на него, тянулась, пытаясь разобрать слова. Голос пел нежно, тихо, а колыбель мягко качала ее, убаюкивая. Эта песня, такая знакомая, все звучала и звучала, даря ей успокоение.
Ветер, ветер тихо шепчет,Колыбель твою качая,Сон за хвост хватая крепче,Свою песню напевает.Он напомнит, он расскажет,Как босой в траве бежала,Как за день ты стала краше,Спи, дитя, ты так устала.Ветер, ветер пахнет пряно,Ночь умолкшую остудит.Ты с зарею встанешь рано,Солнца свет тебя разбудит.Спи, дитя, спи безмятежно,Я с тобой останусь ветром.В летний зной, зимою снежнойБуду песней, буду светом…Глава 4
Утро началось слишком внезапно. И началось оно с ехидной морды, едва не уткнувшейся ей в лицо.
– Боги!
Ванда со стоном села на постели и вяло откинула волосы с лица. На соседней кровати то же самое безуспешно пыталась сделать Ивон. Зиль довольно принялся драть спинку кровати. Но зашипел, стоило первым утренним лучам скользнуть по его призрачной шерсти, видимо не очень-то приветствуя солнечный свет. Он рассыпался туманом и объявился у кресла, сверкая в тени яркими глазами.