Добро пожаловать в мистический Нижний Новгород. Жуткие городские рассказики. ТОМ ПЕРВЫЙ
Шрифт:
До площади супругам оставалось пройти всего два двора, но дорога так сильно петляла и извивалась, что Александру Геннадьевичу стало казаться, будто бы они заблудились. Он перестал ориентироваться в пространстве, хотя и не был пьян. Довольно непривычное состояние для подобного времени крепко сжимало его мозг в тиски. Возьмите любой из прошедших годов в этот самый день, в этот самый час – увидите, что Александр веселится в гостях или у себя дома, поёт, пляшет, угощается за столом, но уж точно не плутает по дворам в поисках нужного пути. Тем более трезвый!
«Гнать прочь мысли о
– Вроде Новый год, а людей совсем нет… – тихо заметила Таня, едва поспевая за супругом.
Александр Геннадьевич резко остановился. И вправду, голоса и фейерверки грохотали где-то вдали, но не здесь. Около подъездов не было ни единой души, а в окнах маленьких домиков даже не горел свет.
Вдруг позади супружеской четы грохнула дверь. Таня и Александр обернулись. Прямо к ним, пошатываясь, направлялся улыбающийся мужичок небольшого роста. Вида он был изрядно помятого. Как только он подошёл, в нос Александра ударил резкий запах, то ли перегара, то ли серы, он так и не разобрал точно, но поспешил задержать дыхание. Таня тоже почувствовала этот смрад, и, едва сдерживая рвотные позывы, отошла подальше, не спуская глаз с этого странного субъекта. В обеих руках мужичок держал стопки, наполненные до краёв прозрачной жидкостью.
– Друг! Слышь, друг! Дружище, – пьяница резко поднёс одну из стопок к лицу Александра Геннадьевича, – выпей со мной, а?
– С праздником, спасибо, я не буду, – сказал мужчина, озираясь на жену.
– Ну что ты, друг, ну в честь Нового года! Обидеть хочешь меня… Ну что те будет, одну выпей со мной! За жену, смотрю, беременная, за ребёночка выпей, дай вам здоровья! Друг, ну за здоровье выпей одну со мной! За праздник выпей, друг?
– Саша, не смей! – прорычала Таня, зажимая нос, но не решаясь подойти, – оставь эту пьянь, пошли домой!
Мужичок подносил стопку всё ближе к Александру, а тот, почему-то, даже не двигался.
– Ну что ж ты, зашитый что-ли?!
– Нет, просто не хочу. Достаточно в гостях выпил, – соврал Александр Геннадьевич.
– Вижу, врёшь, друг. Выпей со мной! Выпей! С одной ничего не будет тебе, за ребёночка выпей, за жену, за праздник выпей! – продолжал напирать пьяница.
«Выпей выпей выпей выпей выпей выпей выпей выпей», – предложение незнакомца гипнотизировало Александра Геннадьевича, подобно танцующей кобре. С каждым новым его словом он становился слабее, мягче, уступчивее.
«Ну действительно, а что будет с одной-то? Таня покричит и перестанет, сегодня Новый год, такой праздник… У меня очень тяжёлая работа. Жена беременная. Одни нервы! Сплошные нервы! Я устал! Я очень устал! Я заслужил отдых, все вокруг сегодня заслужили, а я что?! Разве я не имею права на один глоток алкоголя?! Мужик я или нет?! Я целый год, целый год был как стёклышко! Я одну выпью и больше не буду никогда», – договаривался мужчина со своей совестью.
– Ты одну выпей со мной и больше не будешь никогда, друг, – незнакомец повторил его мысли, протягивая стопку. Александр медленно потянулся взять её из трясущейся, покрытой набухшими венами руки.
–
– А ну пошёл прочь! Гадина! Ушёл отсюда! Ваня, ты проглядел его! –из подъездов послышались громкие голоса. Загремели двери, из которых на улицу выбежало несколько мужчин и женщин с наспех натянутыми на себя пуховиками и шапками. Все они были вооружены кухонными ножами, у кого-то в руках были иконы. Люди быстро окружили Александра Геннадьевича и пьяницу со стопками, оставив Таню чуть поодаль. Они угрожающе наставили на последнего всё, что у них было. Воцарилась гробовая тишина. Даже дальних голосов и фейерверков больше не было слышно.
– Пошёл прочь отсюда, я сказала! – прошипела ему одна из женщин, размахивая ножом, – мало попил, скотина такая?! Мы же найдём на тебя управу, зря ухмыляешься, козёл вонючий!
Пьяница выплеснул жидкость из стопок на снег, и она тут же испарилась, обратившись режущим глаза дымом. Затем он, осклабившись, расшаркался, прошмыгнул в щель между людьми и исчез в одном из подъездов.
Люди опустили ножи и иконы, почти одновременно выдохнув с облегчением. Пар из их ртов устремился в заволоченное серым небо. Смрад от незнакомца пропал вместе с ним. Александр Геннадьевич рухнул на колени, словно бы с него слетели тяжёлые оковы.
– Танюша, прости меня… – из его глаз упала слезинка.
– Это что сейчас такое было?! Саша! Саша, как ты?! – супруга быстро подбежала к нему, и с большим трудом присев на колени, обняла мужчину за плечи.
– Теперь с ним всё будет в порядке. Слышь, мужик, куришь? – женщина, прогнавшая пьяницу, обратилась к Александру Геннадьевичу.
Тот поднял голову и закивал.
– Тогда встань, покури, отдышись.
Мужчина так и сделал. Он медленно достал из пачки сигарету, поджёг её и затянулся.
Женщина продолжила, убирая нож за пазуху:
– Уже который Новый год нас этот урод терроризирует. Каждый раз так и празднуем! Огородить двор не можем, администрация не верит, говорит, даже ленты вешать не имеем права. Да и срывают их… Уже сколько раз без их ведома вешали, а всё равно сюда люди забредают, сколько можно, сил нет!
– Что это за чертовщина? – тихо спросил Александр Геннадьевич, делая очередную затяжку.
– Мужик-то? Это наш, местный был. Такой чёрт! Долго лежал в психушке на Июльских, потом выпустили, начал спиваться, жену, детей бил, нас кошмарил, гадил в подъезде. Потом жена его взяла детей и уехала. А потом он помер.
– В каком смысле?.. – Таня ошеломлённо прикрыла рот рукой.
– В прямом. Помер в один день. Сама помню, как выносили его, мы ещё тогда все перекрестились. Ну, видимо, не до конца вынесли, раз остался. Хорошо, что вы ничего у него ни взять, ни выпить не успели. Он всем так предлагает, примазывается, мол «друг, друг», тьфу! А кто из его рук выпьет, тот выпьет в последний раз – помирает на следующий же день. Озлобленной он был паскудой, на весь мир обиженной.
Таня ахнула и повалилась. Александр успел удержать её, чтобы она не упала в снег.