Добродетель и соблазн
Шрифт:
Она тем временем чуть приоткрыла глаза и тихо, едва дыша выговорила:
– Это нечестно.
– Согласен. – Угрюмо прищурившись, он рассматривал свое растрепанное, взъерошенное, раскрасневшееся сокровище.
– Этого мало.
– И это верно, – буркнул он.
– Ты злишься.
– Я стараюсь не злиться. И пытаюсь отнестись к этому с пониманием.
Она не смогла сдержать улыбку.
– И похоже, безуспешно.
Он что-то проворчал, уселся поудобнее в кресле и беззвучно проклял добродетель вообще и целомудренных женщин в частности.
Он не поднял глаз, услышав, что она встает со своего кресла, он чувствовал себя обманутым и был зол на себя.
– Мне кажется, что настал мой черед доставить тебе удовольствие.
Он поднял взгляд и обнаружил, что она стоит на коленях совсем рядом с милой проказливой улыбкой на лице.
– Я сейчас не в том настроении, чтобы играть в игрушки, – проворчал он, не сразу поддаваясь на милые улыбки.
– Я все еще до боли голодна. Разве ты не сможешь помочь мне с этим?
Он взглянул на огромный бугор на брюках, а затем снова на нее.
– С этим нет проблем.
– Может, мне лучше раздеться?
– Не уверен, что это так уж нужно.
– Мне это понравится даже в одетом виде?
– У меня никогда не было претензий на этот счет.
– Не говори так.
Его брови на какое-то мгновение взметнулись вверх, но он так и не улыбнулся.
– Тебе все равно понравится, будь ты одета или раздета.
– А может, мне больше понравится, если ты улыбнешься?
Он пожал плечами, но улыбка чуть тронула его губы.
– Если честно, я сказал бы «нет», но что касается тебя, – он вновь пожал плечами, – я уверен, что тебе больше по вкусу совокупление с улыбкой.
– Ну вот, теперь ты груб.
– Ты себе представить не можешь, под каким я сейчас давлением.
Она взглянула на его восставший член, и у нее захватило дух.
– Ты готов взорваться?
– Чертовски верно сказано.
– Вопрос только где?
– Сейчас это уже не важно. Я знаю где.
– В постели?
– Очень смешно.
– Что ж, я предпочла бы в постели. – С этими словами она поднялась и направилась к горе подушек на устланном коврами полу, на ходу развязывая тесемки на платье.
Она не сделала и нескольких шагов, как почувствовала, как сильные руки подхватили ее и она оказалась в объятиях Ставра.
– В первый раз это будет слишком быстро, но, черт побери, я с ума схожу.
– Уверяю тебя, ты не один такой. Я сама на грани помешательства.
Он вдруг остановился.
– Правда?
– Если я не почувствую твой красивый и большущий… э-э-э…
– Член.
– Спасибо. Во мне через несколько секунд, я просто умру от расстройства.
– А сейчас ты твердо уверена? Ведь если я начну, то уже не смогу сдержаться.
– И не надо.
Опустив ее вновь на пол, он бросил коротко:
– Не шевелись, – и в мгновение ока сорвал с нее платье и рубашку.
Она была настолько изголодавшейся, что специального приглашения не потребовалось. Упав на шелковые подушки, она завороженно смотрела на него.
– Если ты не окажешься проворнее, я сама стащу с тебя одежду.
С трудом оторвав взгляд от ее роскошной наготы, он пробормотал:
– И то верно, – и тотчас же избавился от одежды. – Прошу прощения заранее, – пробормотал он, устраиваясь у нее между ног, рукой раздвигая ее бедра. – В следующий раз будет поудобнее.
Но ему не было нужды оправдываться.
– Мне нравится именно так, – застонала она в тот самый момент, когда он входил в нее. – Только скажи мне, что надо делать.
Но ему не пришлось слишком многому ее учить, все получилось само собой, у нее оказалось врожденное чувство ритма. Она, к счастью, заводилась так же быстро, как и он, и столь же быстро достигала экстаза. А может, просто обоим пришлось чересчур долго ждать? И оба они насладились несколькими оргазмами подряд.
Правда, когда он кончал, он никогда не чувствовал, будто умирает. Зато она ощущала, словно это случилось в последний раз. Но как она могла бы иначе узнать, что лучше не бывает?
И до самого рассвета он сосал ее сочные груди, разделяя с Зоей ее пропитание. Захватив сосок, он одними губами довел ее до оргазма. Затем проделал то же самое с другим. Потом вновь занялся первым. И чтобы не быть несправедливым ко второму, снова сменил грудь. И так четыре раза. Четыре невероятных, неслыханных, грандиозных оргазма, сопровождавшихся громкими криками и стонами.
Ее крики привлекали внимание дружинников Ставра, но поскольку за ними в ночи не раздавался волчий вой – условный сигнал, они переглядывались с понимающими улыбками и засовывали мечи обратно в ножны.
Первая ночь на лесной даче послужила началом летнего блаженства. Дни были посвящены Зое, которая поразительно быстро росла этим летом благодаря заботам двух взрослых. Но ночи принадлежали им.
Молодого гетмана и прекрасную княгиню соединила глубокая любовь, на сон времени оставалось мало, что, впрочем, было вовсе необязательным.
Тимофей время от времени посылал записки, Ставр руководил своим хозяйством через дворецкого. Под каким-то вежливым предлогом он даже отменил приезд матери, чтобы не терять драгоценное время, проведенное с Татьяной. Ничто не было так важно, как их пылающая любовь.
Ставр хотел, чтобы они поженились, но Татьяна всегда отвечала уклончиво, когда он заводил речь о замужестве. И не желая омрачать совершенства их маленького рая, он не торопил ее с ответом. Ее муж изредка фигурировал в их разговорах в эти летние месяцы, но любое упоминание о нем вызывало у Ставра желание покончить с ним, а потому этой темы они тоже избегали.
Будущее казалось им слишком жестоким, а мгновения, проведенные вместе, слишком быстротечными. Они предпочитали жить в волшебном настоящем.