Доброе утро, Вегас
Шрифт:
Она прищурилась еще сильнее и выглядела достаточно сердитой.
— Укуси меня.
Я погрозил ей пальцем.
— Даже не начинай. Ты хочешь прибавить еще две недели к моему наказанию?
— Что? Я не слышу тебя. Какой-то псих взорвал мои барабанные перепонки сегодня утром.
Я проигнорировал ее и посмотрел в план эфира на сегодня.
— Так кто сегодня в наших «Грязных Сплетнях»?
Дженсен вздохнула, слишком громко и наигранно. Ну давай, отчитай меня.
— Это «Ерундовые Отчеты», Так, а не «Грязные Сплетни». И сегодня мы расскажем,
— Он же просто подросток-придурок?
— Он уже достаточно взрослый, чтобы покупать алкоголь.
— И до сих пор на сцене? Серьезно?
— Удивительно, не правда ли? Он не упустил свой шанс стать поп-звездой.
Она отвернулась к экрану своего ноутбука.
— Дженсен?
— Да, Так? — сказала она, не поднимая глаз.
— Я больше не буду коверкать название твоей рубрики, — она пожала плечами, как будто это меньшее, на что она рассчитывала, — и я прошу прощения за свист.
Она посмотрела на меня со своей обычной полуулыбкой.
— Я заслужила это, разбросав все твои фотографии. Но спасибо за эти слова.
Затем она вставила палец себе в ухо и смешно скосила глаза. Я не смог удержаться от смеха и, казалось, мир был восстановлен. А я ведь даже не понял, как сильно переживал по этому поводу.
Моя вторая консультация прошла в такой же неловкой обстановке, как и первая. Серьезно, кто просто садится и рассказывает о своих проблемах? Я имею в виду, кроме женщин. Им же неважно, слушаешь ты их или нет, им не нужно, чтобы ты высказывал свое мнение или помогал решить проблему, они просто говорят-говорят-говорят, пока, в конце концов, не рассмеются или не расплачутся. Если ты достаточно глуп, чтобы попытаться перебивать женщину во время ее речи, решив дать совет, то все закончится хлопаньем дверьми и криками, что ты ничего не понимаешь.
Хотя кое-что я точно понимаю.
Все женщины сумасшедшие.
Даже те, кто на первый взгляд кажутся невинными овечками. Просто они лучше это скрывают.
Так что, когда доктор Ческа завела лекцию о том, что я должен больше говорить о чувствах и мотивах, и пересказывать меньше подробностей о своих похождениях, я понял, что пора положить этому конец.
— Если мы займемся сексом, мне будет легче говорить обо всем этом.
— Нет.
И ни один мускул на ее лице не дрогнул.
Впечатляет.
Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Да ладно, ты же знаешь, что хочешь этого.
Она положила папку с перечнем моих грехов на стол и сложила руки на стопке бумаг, смотря прямо мне в глаза.
То, что я не мог заставить ее нервничать, действительно впечатляло. Теперь я еще больше хотел отыметь ее.
— Со мной это не сработает. Тем более вы должны научиться общаться с женщинами без сексуального подтекста, иначе мы застряли здесь навечно.
Ну и ладно. Ей же хуже. Правда, ее отказ не поможет мне справиться со стояком. Мой член был полон надежд. Жаль, приятель.
Док прервала
— На этом сменим тему, Так. Вы должны начать вести дневник. Это поможет вам осознать, в какие моменты вы переходите грань приличия в общении с женщинами и также поможет построить отношения в будущем.
Все эти разговоры о том, в чем, как она полагала, я нуждаюсь, заставляли меня лезть на стены.
— Мне не нужны отношения. Мне нужно потрахаться. Прошли недели, черт побери.
— Так…
— Не с вами. Я умею признавать поражение. Но сегодня вечером...
Тем же вечером.
У меня был план. В конце концов, это вечер пятницы в Лас-Вегасе! Я направлялся в Pure, где я был своего рода звездой. И я был бы трезв, как стеклышко, а прекрасные дамы уже получили фору и парочка коктейлей помогли им утратить бдительность.
Дела шли в гору.
И, милые, в этот раз ваши грязные мыслишки очень даже к месту. Одноглазый змей в моих брюках тоже определенно шел в гору.
Слава Богу, я прибыл первым. У меня совершенно вылетело из головы позвонить маме заранее. Большинство со студии знали, что моя мама управляет клубом с самого его основания, какие бы названия он ни носил за время своего существования. Большинство из них знали также имя, которым она наградила меня при рождении, потому что каждый раз, когда мы снимали промо в этом клубе, она не могла перестать называть меня полным именем. Всем моим коллегам под угрозой медленной и мучительной смерти было запрещено рассказывать хоть одной живой душе о моем полном имени. Дженсен была в счастливом неведении (если никто до сих пор не проговорился), и после беседы с доктором я не был настроен выслушивать ее поддразнивания.
Я в очередной раз поразился, как женщины могут так легко раскрывать свою душу и зачем они, черт побери, делают это изо дня в день. Две встречи по одному часу каждая и я уже готов был убить кого-нибудь.
Я нашел маму, мы обменялись традиционными объятиями и я утащил ее в тихий коридор, чтобы на коленях умолять помочь мне. Нет другого способа заставить мою мать что-то сделать, если только у вас нет списка причин, почему она должна помочь вам. Если бы я не знал, что она обожает свою работу почти так же сильно, как любит меня, я бы подумал, что мир потерял гениального адвоката в ее лице.
— Мне нужна твоя помощь, мам, — сказал я, изо всех сил стараясь не смотреть вниз и не топтаться на месте как третьеклассник. Я на целую голову выше ее, и тридцатник маячит на моем горизонте, но просить о чем-то эту женщину, так же страшно, как в том возрасте, когда я верил в Санта Клауса.
— Что тебе нужно, Спартак?
— Вот. Именно это мне и нужно, — сказал я, проводя руками по воздуху, как будто подчеркивая невидимые слова. — Моя новая соведущая будет здесь. Не могла бы ты сегодня вечером называть меня Таком, как и весь остальной мир?