Добропорядочный распутник

Скотт Бронвин

— Мы пошлем за помощью.

«Если он говорит, возможно, еще есть надежда», — возникла безумная мысль.

— Нет, просто оставайся со мной. Это долго не продлится. — Алекс был спокоен. — Я описал тебе все случившееся, если огонь пощадит бумаги. Да ты и сам почти все понял.

Эш взял его за руку:

— Ты не должен был этого делать. Не должен был бросаться своей жизнью.

— Я бы долго не протянул, Эш. — Алекс задыхался. — Так даже лучше. —

Он с трудом улыбнулся. — Отец любил тебя, он простил твой уход. Прости и ты себя. — Он крепче сжал руку Эша. Боль и страх застыли в его глазах. — Помнишь, что мы говорили, когда играли, Эш? Король умер, да здравствует король!

— Я помню.

В уголке глаза Алекса показалась длинная слеза.

— Граф умер, да здравствует граф! — Страх сменился спокойствием, с уст Алекса отлетел последний вздох.

— Так скончался пятый граф Одли, — торжественно произнес Эш.

Дженивра взглянула ему в глаза, не обращая внимания на струящиеся по его щекам слезы.

— Да здравствует граф! — тихо повторила она последние слова Алекса.

Эш прижал ее к себе, находя облегчение в ее теплоте и жизни.

— Когда я увидел дым, подумал, что могу не успеть сказать тебе, что люблю. Я должен был признаться в этом еще несколько недель назад, но помешало мое упрямство. — Он нежно расправил рукой ее волосы, приподнимая к себе любимое лицо.

— И я люблю тебя, Эш. Думаю, я влюбилась в тебя с самой первой встречи. — Она мягко поцеловала его.

— Нет, Нива, — усмехнулся он, — не совсем так. Во время нашей первой встречи ты наградила меня пощечиной за дерзость.

— Что ж, возможно, ты прав. — Дженивра устало улыбнулась и не стала возражать, когда он поднял ее на руки, чтобы унести из сада от разрывающей душу трагедии к новому счастливому будущему.

Год спустя

Эш вышел на террасу, внимательно осматривая простиравшиеся перед ним сады и парк. Обновленный, перестроенный Бедивер никогда не выглядел лучше, хотя, возможно, его собственное счастье окрашивало все вокруг в розовые тона. Эш не помнил, чтобы когда-либо за всю свою взрослую жизнь был столь удовлетворен, доволен собой и окружающими, даже в Вене. Он бережно приподнял лежавший у него на руках сверток.

— Отцовство идет тебе, — мягко заметила Дженивра, закрывая за собой дверь веранды. — Он спит? — Она приподняла одеяло, разглядывая крошечное личико. — Сегодня я так по нему скучала. — Это был ее первый день, проведенный вне дома с тех пор, как два месяца назад родился маленький Александр.

— И как

дела в Ситон-Холле? — спросил Эш. Имение уже вовсю зажило по-новому. Несколько месяцев назад мечты Дженивры о доме, где женщины могли бы самостоятельно вести дела, полностью реализовались.

— Замечательно. Я рада отметить, что они способны управляться со всем самостоятельно. Едва ли они во мне нуждаются.

— Это хорошо. — Эш наклонился, чтобы ее поцеловать. — Зато здесь находятся те, кому ты действительно необходима.

— О, это напомнило мне о том, что у меня для тебя сюрприз. — Дженивра улыбнулась. — Прогуляйся со мной.

Держа в одной руке младенца, другую протянув жене, Эш позволил Дженивре увлечь его за собой через сад к фонтану. Тот все еще не работал. После пожара у них было множество других неотложных дел, чтобы привести Бедивер в пригодное для жизни состояние.

Дженивра торжественно кивнула, и фонтан забил. Каскад воды взметнулся в небо, красиво опадая в широкий мраморный бассейн.

— С днем рождения, Эш, — прошептала она, подав условный знак рукой. Из-за деревьев начали появляться люди, все слуги, тетушки, Маркем Марсбьюри.

— Мне жаль, что мы пропустили этот день в прошлом году. Я не знала. — Дженивра сконфуженно повела плечами и подошла, чтобы взять у него ребенка, но Эш отказался:

— Нет, я хочу еще его подержать.

— Ты будешь единственным английским лордом, который взрастил сына на собственных руках, — поддразнила Нива.

Эш ухмыльнулся:

— О чем ты думаешь?

— О том, сколько всего произошло за этот год.

Прошлый был полон утрат. Эш потерял отца, брата, даже шанс попросить прощения и восполнить близким все напасти, однако он обрел Дженивру, а вместе с ней душевный покой. Его будущее лежало у него на руках и стояло с ним рука об руку.

— У меня для тебя подарок. — Дженивра потянулась за неуклюже запакованным свертком у чаши фонтана. — А теперь все-таки позволь мне взять малыша.

Эш повиновался и развернул упаковку. В бумаге лежала модель четырехмачтовой шхуны. На мгновение он потерял дар речи.

— Лодка прекрасна, Нива. Она плавает?

— Запусти ее в фонтан, и узнаешь.

Находились те, кто считал Эша Бедивера главным удовольствием лондонского сезона, однако ему самому известно, что самое большое удовольствие — быть любимым Джениврой ежедневно, ежегодно, в любой сезон, которых еще случится бесчисленное множество.

Эш Бедивер обрел дом.