Добротолюбие. Том III
Шрифт:
19) Тяжел демон блуда и сильно налегает на подвизающихся против сей страсти, наипаче при небрежении об умеренности в пище и при встречах и беседах с женским полом. Он сначала незаметно уловляет ум поползновенностию на сласть похотную, а потом дверью памяти привходит к безмолвствующему, и как тело разжигает, так и представляет уму различные срамные образы; и тем вызывает его к соизволению на грех. Если не хощешь, чтобы сие длилось в тебе, восприими пост, труд, бдение и доброе безмолвие с прилежною молитвою.
20) Непрестанно ищущие души нашей, ищут посредством страстных помыслов ввергнуть ее в мысленный или действительный грех. Но когда сретят ум, не приемлющий их, тогда постыдятся и посрамятся; когда же найдут ум занятым духовным созерцанием,
21) Дело диакона исправляет тот, кто намащает ум на священные подвиги и отгоняет от него страстные помыслы; дело пресвитера – кто просвещает ум познанием сущего и уничтожает лжеименное знание; дело епископа – кто завершает усовершение его святым помазанием ведения поклоняемой Святой Троицы.
22) Изнемогают демоны, когда чрез исполнение заповедей уменьшаются в нас страсти: погибают, когда в силу бесстрастия души совершенно исчезают из нее, не находя в ней того, чем держались в ней и чем воевали против нее. Сие-то значит: изнемогут и погибнут от лица Твоего (Пс. 9, 4).
23) Одни из людей воздерживаются от страстей из страха человеческого, другие из тщеславия, иные по воздержанию; а иные освобождаются от страстей судьбами Божиими.
24) Все слова Господни содержат следующие четыре предмета: заповеди, догматы, угрозы и обетования; и мы ради них претерпеваем всякую строгость жития, как то: посты, бдения, спание на голой земле, лишения и труды в послушаниях, обиды, бесчестие, мучение, смерть и тому подобное. За словеса устен Твоих, говорит пророк, аз сохраних пути жестоки (Пс. 16, 4).
25) За воздержание награда – бесстрастие; за веру – ведение. Бесстрастие рождает рассудителность, а ведение – любовь к Богу.
26) Ум, проходя исправно деятельную жизнь, преуспевает в благоразумии; а проходя исправно созерцательную, – в ведении. Первая приводит подвизающегося в ней к различению добродетели от порока; вторая причастника своего вводит в познание свойств бестелесных и телесных существ. Дара же богословского сподобляется ум тогда уже, когда на крыльях любви прелетев все вышесказанное и достигши пребывания в Боге, духом созерцает свойства Его, сколько уму человеческому то возможно.
27) Желая богословствовать, не ищи, что есть Бог в Себе Самом; ибо этого не найдет не только человеческий ум, но ни ум кого-либо другого из сущих после Бога. Но рассматривай по возможности облекающие Его свойства, как то: присносущность, беспредельность, неописанность, благость, премудрость и силу всесодетельную, всепромыслительную и судящую все сущее. Ибо между человеками тот уже великий Богослов, кто хотя несколько раскрывает сии свойства Божии.
28) Силен муж, ведение соединивший с деятельностию: ибо тогда он этою иссушает похоть и укрощает раздражение; а тем воскрыляет ум и к Богу преселяется.
29) Когда говорит Господь: Аз и Отец едино есмы: то сим означает единство естества; когда же паки глаголет: Аз во Отце, и Отец во Мне, то показывает нераздельность Ипостасей. И так Тритеиты: (Троебожники), разделяя Сына от Отца, падают в пропасть с той и другой стороны: или, признавая Сына соприсносущным Отцу, но разделяя Его от Отца, принуждены говорить, что Он не рожден от Отца, и таким образом впасть в ересь, признающую трех богов и три начала: или, признавая Сына рожденным от Отца, но разделяя Его с Ним, по необходимости должны допустить, что Он не соприсносущен Отцу, и Владыку времен подчинить времени. Надлежит, по учению великого Григория, и сохранить Единого Бога, и исповедовать три Ипостаси, каждую с собственным ей свойством. Ибо, по его же учению, Троица разделяется, но нераздельно; и соединяется, но раздельно. Дивное разделение и единение! Но какая была бы дивность, если бы Отец с Сыном так же соединялся и разделялся, как соединяется и разделяется человек с человеком, и ничего более?
30) Совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, или своею и чужою, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужеским полом и женским. Но став выше тиранства страстей и взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит и ко всем равно расположен бывает. Нет в нем ни иудея, ни еллина, нет мужеского пола, ни женского, нет раба, ни свободного, но все и во всех Христос (Гал. 3, 28).
31) От лежащих в душе страстей демоны заимствуют поводы воздвигать в нас страстные помыслы. Потом ими поборая ум, понуждают его снизойти к соизволению на грех; победив его в этом, вводят его во грех мысленный; а по совершении сего, как пленника, ведут его на самое дело греховное. После сего наконец чрез помыслы соделав душу запустелою, отходят вместе с оными. Остается только в уме идол (мысленный образ) греха, о котором говорит Господь: егда убо узрите мерзость запустения, стоящу на месте святе (Мф. 24, 15). Читающий да разумеет, что место святое и храм Божий есть ум человеческий, в коем демоны, опустошив душу страстными помыслами, поставили идола греховного. В том же, что сказанное Господом сбылось и исторически никто из читавших Иосифа Флавия, думаю, не сомневается. Некоторые впрочем говорят, что то же будет и при антихристе.
32) Три начала побуждают нас к добру: семена (добра в нас) от природы, святые Силы и доброе произволение. Семена природы, – когда, например, как желаем, чтобы с нами поступали люди, так и мы поступаем с ними; или когда видим человека в тесноте и нужде, и естественно милосердуем о нем Святые Силы, когда чувствуя побуждение к доброму делу, обретаем (в себе) благое содействие, и успеваем. Наконец доброе произволение, когда различая добро от зла, избираем доброе.
33) Равномерно три же есть начала, побуждающих нас на зло: страсти, демоны и злое произволение. Страсти, когда желаем чего безрассудно; как то, или пищи не вовремя и без нужды, или жены без намерения деторождения и незаконной; также когда гневаемся или огорчаемся, на кого не должно, как то на бесчестившего, или вред нам причинившего. Демоны: когда они, во время вознерадения нашего, усмотрев удобное время, внезапно налегают на нас и с великою силою возбуждают вышесказанные страсти и подобные им. Наконец злое произволение: когда, зная добро, избираем зло.
34) Мзду за подвиги в добродетели составляют бесстрастие и ведение. Ибо они виновниками бывают для нас Царствия Небесного, как страсти и неведение – муки вечной. И потому ищущий их ради славы человеческой, а не ради того, что они добро суть, слышит от Писания: просите и не приемлете, зане зле просите (Иак. 4, 3).
35) Между человеческими действиями многие добры сами по себе, но бывают недобрыми по какой-либо причине. Например – пост и бдение, молитва и псалмопение, милостыня и странноприимство сами по себе суть дела добрые; но когда делаются из тщеславия, тогда они уже не добры.
36) Во всех наших делах Бог смотрит на намерение, для Него ли мы делаем их, или ради иной причины.
37) Когда услышишь слово Писания: иже воздаст комуждо по делом его (Рим. 2, 6); помни, что Бог воздает добром не за то, что делается без правого намерения, хотя то кажется и добрым; но именно за делаемое с правым намерением. Ибо Суд Божий взирает не на одно то, что делается, но на намерения, с какими делается.
38) Демон гордости двоякое имеет лукавство: или убеждает монаха исправные дела свои приписывать себе, а не Богу, подателю благих и помощнику в исправности, или, когда он не соглашается на сие, подущает уничижать менее совершенных братий. Но не ведает он, что и при таком действии на него демон наущает его отвергаться Божией помощи. Ибо уничижая тех, как не могших подобно ему оказаться исправными, он выставляет себя именно показавшим особенную исправность собственною силою. Что не возможно, как сказал Господь: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5). Ибо наша немощь такова, что и возжелав добра, она не может довести его до конца без Подателя благих.