Добровольная жертва
Шрифт:
– Ну, ну, эка неженка, от ласки невинной целости не убудет. Хе-хе… М-м-м-да… Хороша-а! Недаром герцог упаковал такую драгоценность, даже погляд запретил под страхом смерти, не говоря уж… Ну, да мы люди пужаные, распакуем красотку! А герцогу скажем – так и было.
– Пужаные, говоришь? – насмешливо спросил смоляной. – А вот этим тебя пугали?
Раздался глухой удар и два взвизга, один из который быстро заглох, а второй перешел в тонкие причитания:
– Ты что, Ресс? Ты ж его того! Ить герцог башку тебе свернет!
– Да не боись, Хлыба! Оглушил только
Тонкий заголосил:
– Не дури, дурак! Не знаешь, что ли, эта девка гаже змеи подколодной. Тьфу! Я бы такой гадюки и рукавом коснуться побрезговал. Пифия она! Отойди от греха!
Смоляной хохотнул:
– А что с того, что пифия? Пифии те же бабы! Им любить надо, как всем смертным. Разве не так, красавица? Эк тебя повязали с головы до ног! Пить небось хочешь? Погодь…
Веревки чуть ослабли.
Тонкий истерично завизжал:
– Ты что, бешеный! Не трожь ремень! Укусит эта змеюка! Смерть напророчит!
– Ха, напугали! А то бессмертные мы, помирать не собираемся? Все там будем. А вот интересно мне, какие глаза у пифий. Говорят, они на месте испепелить могут. Вот сейчас посмотрим. Начнем распаковывать.
– Будем-то будем, да лучше не знать, когда и как! Не трожь повязку, дурак! Сглазит до смерти! Не трожь, говорю! Герцогу скажу! Эй! Погодь, дурной, я хоть подале отойду! Ить сглазит!
– Ты, Хлыба, простак. Не знаешь, что незрячие зрят глубже! Слепая пифия пророчит вернее, не отвлекается по пустякам. Отойди-ка, а не то я тебе сам смерть от кулака напророчу и тут же исполню пророчество.
Он откровенно смеялся, а ручища уже копошилась на моем затылке, распутывая узлы. Наконец, повязка спала, и в мои полуслепые от боли и вспыхнувшего солнечного света глаза глянули неожиданно умные лучисто-зеленые очи моего обидчика, обладателя коренастой фигуры и черной бороды, утопившей в себе пол-лица этого непроявленного оборотня.
Я осмотрелась. Меня выгрузили на берегу небольшой бухточки, украшенной как бусами рядочком вытащенных и перевернутых днищами вверх рыбацких лодок. У деревянного причала покачивался в ожидании вместительный баркас. Пологие берега бухточки сплошь заросли живописными ивами. Под ближайшей лежало массивной колодой чье-то тело со связанными руками.
Ничто не могло подсказать, где именно находится это диковатое местечко. Или это окраина Элина, или один из многочисленных облюбованных контрабандистами островов в дельте могучей Исты. Зеленозлазый заговорщически подмигнул и начал распутывать ремень, заменявший кляп.
Из кустов снова донеслись причитания, мол, мало того, что «эта гадюка» сглазит, так дай ей волю, еще и проклянет весь дурацкий род сего дурацкого дурака аж до седьмого дурацкого колена, и поделом, а умным надо уносить ноги, да не куда-нибудь, а навстречу герцогу, который ужо найдет управу на этого бешеного, да три шкуры сдерет, а башку безмозглую на корм рыбам пустит. Я проугукала как могла и злобно закивала головой: прокляну непременно, уже прокляла. К причитаниям добавился треск ломающихся веток, утихший где-то далеко в стороне. Бородач вздохнул с явным облегчением, снимая с меня путы.
– Ну вот, госпожа пифия, теперь передохните чуток.
Он широко усмехнулся, осторожно массируя синяки на моем лице. Я зашипела от боли.
– Ну, точно змея! – снова улыбнулся разбойник, страдавший, на мое счастье, приступами благотворительности. – Вот, попейте. Это освежит.
Руки не удержали фляжку. Бородач подхватил ее и поил как ребенка, мягко вытирая с подбородка струйки необыкновенно вкусной ароматной воды. Стало значительно легче.
– Из эльфийских родников, – похвалился зеленоглазый. И, пресекая мои нечленораздельные возгласы, сказал. – Вы, госпожа, молчите. Вам с таким распухшим языком говорить пока нельзя. Времени у нас немного, а узнать нам надо многое друг о друге. Я буду спрашивать, а вы, если не очень трудно, только кивайте головой: да или нет. Так и будем беседовать, если захотите. Я из Лиги. Телепат. Мое имя – Ресс. И первый вопрос для разминки: как это вы оказались в Элине, да еще без помощи рандра, Радона Гарсийская?
Я промолчала, как и было велено. Да, телепатов в нашем мире пруд пруди! Как грибов, под каждым пнем! Как собак, за каждым углом! Толпы! И что будет с нами, несчастными, когда эти потрошители голов расплодятся повсеместно?
Псевдоразбойник удивился:
– Так в чем дело? Кто мешает посмотреть? Или вы не пифия?
«Уже нет!» – мстительно подумала я и припомнила подходящие к случаю доказательства.
Брови собеседника удивленно взлетели.
– Вона что… Ну, это уже не так важно. Сейчас вы придете в себя, и мы отправимся восвояси, в Асарию. («Зачем?») Как зачем? Скоро здесь герцог будет. А ваш отец с меня голову снимет, ежели вашу не уберегу.
Я задохнулась, словно вновь ударилась всем телом о стену в рухнувшей комнате. «У меня нет отца!»
– Конечно, не буду спорить. Нет так нет. Однако, вот… Где ж она…
Он стянул сапог и сковырнул кусочек грязи, как будто случайно налипшей в складке голенища, растер в руке, сдул пыль… и на ладони оказался неприметный коричневый кругляшок, то ли пуговица, то ли плоский камешек. Ресс многозначительно помолчал над ней, и пуговица вдруг ожила, вспыхнула, и на поверхности проступил рельеф знакомого рисунка: тугой смерч, как будто спаянный из двух сверкающих, пронзающих друг дружку капель золотого и серебряного солнца.
– Это рандр. Средство связи… ну… соединения в пространстве с собеседником. И не только средство связи. Считайте, что это магический камень. Пользоваться им просто. Проще некуда. Позвать и увидеть.
Смерч пришел в движение, пульсирующими волнами развертывая сжатые в ничто спирали. Я закрыла глаза, не желая смотреть. Но сверкающие всплески проникали и сквозь закрытые веки, возрастающим громом заполняя собой весь мир.
– Надо попасть в сердцевину, в центр,– сквозь ревущий туман донесся обеспокоенный голос Ресса.