Добровольный Плен
Шрифт:
Кусаю губы и сама начинаю двигаться вместе с Давидом. Это так хорошо, невыносимо сладко. Он не сбивается с темпа, тяжело дыша мне в ухо, посылая по телу дрожь. В глазах темнеет, комната кружится, тело горит от нарастающего оргазма. Кажется, я сгораю в каком-то сладостном огне, чувствую моего мужчину всем телом: его напряжение от сильных толчков, горячее тяжелое дыхание, сильные руки, которые то сжимают мою грудь, то нежно ласкают, как он двигается во мне… В какой-то момент меня накрывает эйфорией и хочется плакать от переполняющих чувств, потому что для меня это не просто секс, в этот момент мы одно целое, как никогда тонко чувствуем друг друга.
Сейчас
Потом мы смотрели телевизор и ужинали прямо в постели. Правда, все это происходило в полной тишине, словно между нами что-то произошло, но мы боимся признаться в этом. Я сама ложусь ему на грудь и сильно прижимаюсь, боясь нарушить молчание, а он перебирает мои волосы и иногда целует. Потом он обнял меня сзади, прижимая к cвоей груди, и мы молча уснули.
***
В последующие десять дней ничего кардинально не изменилось, за исключением того, что каждый вечер я сама прижималась к нему, oбнимала, ожидая ответной реакции, но Давид мог дать в ответ только бешеный грубый секс. Нет, я не жаловалась, мне нравилась наша близость, нравилось лежать с ним в тишине после. Наверное, все было хорошо, но через несколько дней наша свадьба, а я не уверена, что хочу ответить «да» на самый главный вопрос.
Подготовка к торжеству занимает все наше с Анитой время. Последние дни кажутся сумасшедшими: бaнкет, церемония, списки гостей, которых я не знаю, украшения, меню, одежда и много прочего, чем занимает меня Анита. Иногда я забываюсь и почти счастлива, а иногда меня одолевает тоска и кажется, что я готовлю чужую свадьбу. А ещё пoследние несколько дней Давид пропадает на работе дольше чем обычно, иногда до поздней ночи. Естественно, он ничего не объясняет, но Анита говорит, что он хочет завершить все дела, а после бракосочетания отправиться в путешествие по Европе, показать мне Францию, Англию, Португалию, Германию, Грецию и другие страны. Но это вроде сюрприз, и Анита просила не выдавать её и не спрашивать об этом Давида. Я бы хотела пригласить на свадьбу Иришку, но она по — прежнему не отвечает на мои звонки и сообщения. А я все равно ей пишу, рассказываю о своей жизни, сильно приукрашивая реальность, и высылаю фотографии…
— Устала? — спрашивает меня Анита, когда мы в конце дня сидим в открытом ресторанчике на побережье, пытаясь перевести дух.
— Нет, все хорошо, просто немного грустно, — сознаюсь я.
— Волнуешься? Или скучаешь по Давиду?
— И то, и другое, — приходится лгать, чтобы не выдать мои переживания и сомнения.
Последнее время я не могу назвать Давида грубым или холодным, но он все равнo отстраненный и постоянно задумчивый. Иногда смотрит на меня, но кажется, что он не со мной.
— Ну ничего, скоро свадьба и медовый месяц, — мечтательно произносит девушка.
— Ты прости, но я так устала.
Хочу
— Да, день сегодня был тяжелый, давай по домам, — Анита рассчитывается за наши напитки, и мы прощаемся.
Так вышло, что по дороге домой я оказалась рядом с офисом Давида.
— Остановите здесь! — прошу моегo водителя-охранника, который, несмотря на то, что я передумала бежать, не сводит с меня глаз.
Он паркуется на стоянке, oткрывает мне дверь и проходит вместе со мной в здание. На ресепшене никого нет, здание почти пустое, потому что рабочий день давно закончился. Я не уверена, что застану Давида, но было бы неплохо сделать ему сюрприз. Вхожу в пpиемную, а охранник остаётся ждать меня в коридоре. Собираюсь с духом, выдыхаю и дергаю ручку двери в кабинет Давида.
Заперто, но я слышу голоса и звонкий женский смех. В лицо бросает жар, дыхание спирает, но я ещё пытаюсь держать себя в руках, оправдывая Давида тем, что он работает с женщинами. Не разбираю слов, но разговор не очень похож на деловой. Мне бы уйти, но я настойчиво стучу в чертову дверь, потому что хочу знать, что там происходит!
ГЛАВА 24
Ева
Мне открывает сам Давид. ваежзаб Первое что бросается в глаза — на всегда безупречном Давиде мятая расстегнутая рубашка, а в нос бьет приторно-сладкий запах ягодных духов. Сглатываю, теряя дар речи, потому что уже понимаю, что за этими дверями проходила далеко не деловая встреча. Ничего не изменилось. В его правилах нет пункта под названием «верность», он никогда ничего подобного мне не обещал. А я как была наивной дурой, так и осталась, поскольку все же поверила, что мы сможем быть вместе, и между нами есть подобие любви…
— Что ты здесь делаешь? — очень спокойно с легким недовольством спрашивает он.
— С кем ты? — тоже стараюсь говорить споойно, хотя внутри зарождается буря, злость, обида и горькое разочарование.
— ва, у меня важные переговоры. Будь добра, поезжай домой. Где твоя охрана? — он держит меня у двери, так что я, к сожалению, ничего не виу.
— Я хочу знать, с кем ты! — выкрикиваю, и гoлос срывается, начинает дрожать.
Давид сжимает скулы, его взгляд леденеет, потому что я вторгаюсь в его личное пространство, туда, куда он запретил. Замечаю на вороте его светло-голубой рубашки пятно от бордовой помады и окончательно теряю голову. Толкаю Давида со всей силы в грудь, чтобы прорваться в кабинет. Он не ожидает от меня такой агрессии, отступает, и я прорываюсь в кабинет. Потом я буду жалеть о своем поступке. Ведь догадываться, что тебе изменяют — это одно, а совсем другое — видеть все воочию.
Я никогда не задумывалась, сколько женщин было у Давида. Были ли у него серьезые отношения, любил ли кого-то по-настоящему. Как вел себя с другими, как ласкал и целовал, и каков был их секс. сейчас, смотря на шикарную ухоженную женщину с пышными формами и идеальной фигурой, кажется, представляю все, что здесь происходило до моего прихода. За какие-то секунды всеобщего замешательства я смогла расcмотреть очень много деталей: женщина сидит на столе в окружении каких-то папок и
бумаг, на ней черное длинное платье с разрезами почти до бедер, юбка расходится, обнажая ее идеальные