Доброй ночи, мистер Холмс!
Шрифт:
– Сдаюсь, – призналась она сквозь смех, – твои шарады ставят меня в тупик.
– Банк Вортингтон, располагавшийся в Лондоне в районе Излингтон. Лопнул восемнадцать лет назад, – сообщил Годфри. – Все, что не востребовали вкладчики, сейчас хранится на складе на Бриктсон-роуд. В том числе и…
– Депозитный сейф на имя Джона Нортона! – вскочила Ирен. Ее глаза сияли. Она явно не ожидала, что ее затея увенчается успехом. – Какая же я все-таки умная! А ты, милый Годфри… ты… – она посмотрела в глаза коленопреклоненного адвоката, – проявил просто
– Сперва я хотел бы получить ключи к твоему сердцу.
– Какие еще ключи? – строго спросила она. Ей уже явно не нравилась и театральная поза, в которой они стояли с адвокатом, и озорная улыбка на его лице.
– К какому еще сердцу? – чуть слышно пробормотала я.
– Ключи в музыкальной комнате… – не закончив фразу, Ирен направилась за ними.
Годфри наигранно схватил ее за руку.
– Принеси их, Нелл, – попросил он меня.
– Сиди, я сама принесу! – отрезала Ирен.
Ну не разорваться же мне было! Решив, что, если я ослушаюсь, Годфри обидится сильнее, чем Ирен, я бросилась из комнаты. Отыскав связку, я отдала ее подруге, желая умаслить обоих своих друзей.
– Ключи, о прекрасная королева! – настойчиво произнес Годфри.
Ирен с неприветливым видом шлепнула связку в его протянутую руку:
– Ладно тебе, ладно. Ты заслужил овации. Ты славно потрудился. Встаньте же, сэр рыцарь! Я дарую вам новое имя – Настойчивость.
Годфри привстал, как раз настолько, чтобы плюхнуться на ближайший к нему диванчик, после чего принялся бренчать связкой. Немного поколебавшись, Ирен с неохотой села рядом с ним.
Повисло странное неловкое молчание, которое нарушалось лишь позвякиванием ключей в не знающих покоя руках Годфри.
– У отца ключей не счесть, в этом явно что-то есть, – усмехнувшись, произнес он.
Мы все рассмеялись.
– Так какой же из этих подходит к банковской ячейке? – задумчиво произнес адвокат.
– Будем перебирать их все, пока не найдем, – ответила Ирен.
Ее взгляд остановился на газете, упавшей на пол. Со страницы на нас смотрел портрет Клотильды Лотман фон Саксен-Менинген. Годфри взял сплетенные в замок пальцы Ирен в свою руку и, когда они разжались, вложил в них связку ключей.
– Загадки и музыка, Ирен, – напомнил он ей, – вот где ты подлинная царица.
Она взглянула на разномастные ключи, напоминавшие ожерелье.
– И там и там нужны ключи, – произнесла подруга, – но я не ожидала, что окажусь перед таким выбором. Мы дошли до цели – в результате моего острого ума и упорства Годфри. Родословная тут не причем. Загадки и музыка… Я посвящу себя им вне зависимости от того, куда меня приведет этот путь. Нельзя изменять самой себе. Думаю, именно такой урок я извлекла из истории, произошедшей со мной в Богемии.
Глава тридцатая
Хорошая книга
Теперь к загадочным предметам из сундука Блэкджека Нортона, лежавшим на столе в музыкальной комнате, прибавился еще один – книга
Кроме этой неброской книжки, выделявшейся разве что золотым тиснением на обложке и корешке, в банковской ячейке больше ничего не обнаружилось.
– Зачем, во имя всего святого, ему понадобилось прятать там именно это? – озадаченно спросил Годфри.
– Может, он был неравнодушен к романам твоей матери? Как-никак они принесли ему целое состояние, – предположила Ирен.
– Да нет, что ты. Он ненавидел их. Поверить не могу, что он решился купить один из них, не говоря уже о том, чтобы удосужиться его прочесть.
– А ты сам их читал?
– Я? – Годфри ошеломленно посмотрел на мою подругу. – Честно говоря, нет… Дело в том, что сначала я был слишком юн, чтобы читать книги подобного рода, а потом их перестали печатать… Как-то не сложилось…
– Однако у тебя есть ее книги?
– Думаю, да. Стоят где-то на полке.
Ирен наигранно подняла очи горе, уставившись на газовую люстру под потолком:
– Подумать только! И это родной сын! Так проходит мирская слава.
– Романы, которые она писала, были рассчитаны на женскую аудиторию, – сухо промолвил Годфри. – Да, я презирал отца за то, что он присвоил себе весь доход от их издания, но мне никогда и в голову не приходило прочесть хотя бы один из них. А после смерти матери чтение ее книг было не только лишено всякого смысла, но и вдобавок ввергло бы меня в грусть.
Ирен взвесила книгу на руке.
– Какая чудесная мысль – спрятать ключ к сокровищу в забытом всеми романе покойной писательницы, будучи уверенным в том, что ее сын и единственный наследник никогда не станет его читать.
– Не понимаю, к чему ты клонишь, – промолвила я.
Годфри, устыженный упреками в сыновней непочтительности и снобизме, хранил молчание.
– Если Блэкджек Нортон ненавидел романы своей жены, – пустилась в рассуждения Ирен, – зачем он приобрел один из них и запер в банковский сейф, при этом спрятав ключ от него в целой связке? Знаешь, сколько мне пришлось их перепробовать, пока я не нашла подходящий? Двадцать штук! Именно в книге содержится ответ на вопрос, где находится Бриллиантовый пояс. Твой отец, Годфри, был не без чувства юмора. Если с его смертью тайна пояса канет в лету, то это произойдет, потому что все позабыли романы его жены, в том числе и родные сыновья. Особенно родные сыновья!
– Ирен, ты несправедлива к Годфри. Он был образцовым сыном. Не забывай, он не оставил отца и вместе с тем поддерживал мать, когда от нее все отвернулись.
– Знаю, знаю, – с добродушным видом отмахнулась подруга. – Однако было бы неплохо, если бы он еще и читал мамины романы. В этом случае мы бы знали, – Ирен глянула на поблескивающий золотыми буквами корешок книги, – почему «Клорис с перепутья» была особенно дорога покойному Блэкджеку Нортону.
– Может, отец оставил в романе послание, отметив определенные буквы? – предположил Годфри.