Добрые друзья
Шрифт:
То была каблограмма. Мистер Окройд дрожащими руками отложил в сторону курительную трубку, но даже без трубки открыл конверт с большим трудом. Тяжело дыша, он уставился на текст: «Очень горюем приезжай если можешь будем рады и хорошей тебе работы Лили Джек». Мистер Окройд прочел ее раз, другой, третий и все не мог поверить своим глазам. А потом ему показалось, что прямо перед ним распахнулась огромная дверь, сквозь которую в его жизнь хлынул теплый солнечный свет.
— Вы поедете? — спросила миссис Сагден, когда он наконец удовлетворил ее любопытство. — Далековато будет.
— Далековато?! Еще чего! Да я б и на луну поехал!
И миссис Сагден, услышав голос победившей любви, замолкла. Она, несомненно, знала: когда гремит этот голос, все остальные уподобляются камышовому шелесту, почти не отличимому
В то утро его услышал еще один человек — юноша из транспортного агентства Торри на Шаттл-стрит. Он оторвался от книжки и увидел перед собой отвратительный дешевый черный костюм, серьезный рот и пылающие голубые глаза.
— Ну-ка, малой, — сказал посетитель фирменным и неприятным браддерсфордским тоном, — расскажи мне, как добраться до Канады.
Молодой человек отложил книгу и взялся за карандаш. Похоже, дело было стоящее.
— Вы по программе переселения?
— Не понял?
Молодой человек принялся рассказывать ему про эмиграцию, государственную помощь и бланки, которые необходимо заполнить, но договорить не успел.
— Ничего этого не нужно, — перебил его мистер Окройд. — Государство тут ни при чем. Я сам все оплачу. Третий класс мне по карману.
— Тогда другое дело, — сказал юноша и стал рассказывать ему про различные пароходные маршруты. — Конечно, все зависит от вашего пункта назначения по ту сторону океана. Но сперва разберемся с этой стороной. Отправиться можно из Ливерпуля либо из Саутгемптона.
— В самый раз! — воскликнул мистер Окройд.
— Из Ливерпуля или из Саутгемптона.
— Сгодится. — Поразмыслив, он добавил: — Пожалуй, лучше из Саутгемптона, и вот почему: я хочу заехать в местечко под названием Гатфорд, это в центральных графствах, а потом заскочить по дороге в Лондон — хочу навестить друзей перед отъездом. Так что давай через Саутгемптон, малой.
— Отлично! Саутгемптон, так и запишем. — Молодой человек черкнул карандашом по бумаге. — А в какую часть Канады вы направляетесь? Может, мы прямо сейчас вам билеты закажем.
— А ты, смотрю, малый не промах! — восторженно проговорил мистер Окройд. — Давай сюда карту, я тебе покажу, куда мне надо. Там живет моя дочура, я в ее город и с закрытыми глазами попаду! Ты ж Канаду знаешь? Ну, так мы с тобой щас в два счета дорогу проложим.
Весь следующий час у молодого сотрудника транспортного агентства Торри не было возможности вернуться к книге. Впрочем, он по ней и не скучал. В конторе наконец закипела жизнь.
Вновь настало воскресенье, и вновь в западной части города, на оживленной Манчестер-роуд, творится нечто странное. По ней медленно движется серо-зеленый поток матерчатых кепок, покидающих стадион «Юнайтов», где они только что разгромили команду Хаддерсфилда со счетом 3:2. Одна из этих кепок выглядит новее остальных. Она принадлежит мистеру Ишшийе Окройду: он успел сходить на матч, перед тем как покинуть Браддерсфорд на несколько лет — а может, и навсегда. Скоро он сядет на поезд до Гатфорда — это его первая остановка на долгом пути; чемодан и большой ларь с вещами уже на вокзале, ждут поезда, который отправится из Браддерсфорда в 18.50. Непринужденные беседы в этом людском потоке даются легко и всем приятны, поскольку помогают если не излить чувства, то хотя бы скоротать время. Мистер Окройд как раз занят подобной беседой. Мы с вами можем подслушать несколько предложений.
— Да уж, — замечает его собеседник, — если б они весь сезон так играли, были бы сейчас на самом верху, а не черт-те где. Под самый конец очухались, лентяи!
— Зато игра была первоклассная, — мечтательно проговорил мистер Окройд. — Лучше и пожелать нельзя! Ребята снова в форме. Последние два гола… эх, сказка!
— Да, неплохо вдарили.
— Неплохо? Шикарно!
Больше мы ничего не можем разобрать. Поток кепок и людей движется дальше, медленно, но верно набирая скорость — совсем как наша жизнь. Потом он постепенно сходит на нет и наконец пропадает бесследно, а Манчестер-роуд превращается в самую обычную оживленную улицу, каких сотни, и перед нами, точно на ладони, расстилается весь Браддерсфорд. Слева высится громадина холдсвортской
Эпилог,
или Небольшой постскриптум для тех, кому непременно надо знать последние новости
Нет, Сюзи не вышла за Иниго. Впрочем, она вообще ни за кого не вышла. Временами в колонках светской хроники появляются подозрительные заметки, и тогда Иниго на всех парах летит на встречу с возлюбленной (не то чтобы они редко видятся), но Сюзи только высмеивает его и просит не нести чепуху. Правда, один раз угроза все-таки имела место: никто не откажет сэру Дугласу Хит-Уотчетту в привлекательности, и по этой причине бедный Иниго даже уехал в Норвегию — удить с горя рыбу. Когда он вернулся, Сюзи по-прежнему смеялась, а сэр Дуглас заказывал билет до Флориды, где рыба даже крупнее, чем в Норвегии. Сюзи говорит, что она еще слишком молода для брака, а жизнь — слишком увлекательна. Вот когда ей начнут давать второстепенные роли или когда ей самой надоест быть знаменитой комедианткой с собственными полчищами влюбленных поклонников, тогда она схватит за шкирку ближайшего достойного человека и потащит его к алтарю. Не подлежит сомнению, что таким человеком постарается стать Иниго.
У него есть все шансы на победу, поскольку они видятся почти каждый день и всюду ходят вместе. Гонорары у обоих — как каждый мог догадаться — до смешного огромные. Сюзи говорит о деньгах серьезно, как и положено прирожденной актрисе, но Иниго все происходящее до сих пор кажется чьей-то изобретательной шуткой. Он с удивлением наблюдает растущую волну процентов, которые ему перечисляют за исполнение песен на сцене, нотные издания, грампластинки и так далее и тому подобное. Мистер Пицнер все еще кажется ему добрым волшебником из сказки, и Иниго ничуть не удивится, если деньги, которые тот ему платит, вдруг растают в воздухе или превратятся в ворох опавших листьев. Поразительно, что можно получать такие невероятные суммы за обыкновенные шалости, которые он сочинял от скуки на потеху друзьям. Зато к писательству Иниго относится чрезвычайно серьезно. Он опубликовал сборник очерков — столь литературных, что читать их почти невозможно, — под названием «Последний рюкзак и другие сочинения». Единственный экземпляр, который кто-либо когда-либо видел, хранится в гримерке мисс Дин. Она любит потешаться над этой книжкой, но втайне очень гордится, что сборник посвящен «Сюзи, добрейшей из друзей», и она обещает себе когда-нибудь прочесть его от корки до корки. Иниго считает, что книга так плохо продавалась лишь потому, что он по глупости опубликовал ее за свой счет. Следующий труд, который пока в работе, он напечатает за счет издателя, а уж тот постарается, чтобы книгу купило как можно больше людей.
Иногда они встречаются с Джерри Джернингемом, но в основном по делам. Джерри заметно поправился — несмотря на бесконечные массажи, диеты и физические упражнения. Он, несомненно, один из самых успешных молодых людей на английской музыкальной сцене. Блестяще освоив американский акцент — вечное напоминание о бродвейском сезоне, — он теперь строит собственный театр. Тот факт, что в театре не будет дешевых последних рядов, удручает многих жителей дальних предместий. Миссис Джернингем — отнюдь не публичная фигура, и увидеть ее можно нечасто. Время от времени она обедает с Сюзи, которая с искренним сочувствием выслушивает рассказы обо всех ее горестях. Каждый такой рассказ сопровождается неизменным восклицанием: «Но не думай, голубушка, будто я хоть раз пожалела о том, что вышла за него замуж!»